Бальзам из сожалений

– Да, – растерянно сказала Оля. – Немного отлегло, раз не надо формулировать вопросы, которые мне, если честно, страшно произносить. Где мой маленький ум и где высоты Марины. Мне даже в мечтах не долететь до ее уровня. Но я тебе обещаю, Сережа, что не забуду ни одного слова. – Она повернулась к Масленникову: – Это я к тому сказала, что не хотела записывать разговор на телефон. Это только собьет Марину. А я любой разговор запоминаю без потерь.

– Так и понял, что насчет маленького ума – это было кокетство, – рассмеялся Масленников. – Отлично. И, кстати, мы можем проверить любопытства ради, насколько феноменальна ваша память. Дело в том, что у нас в палатах видеокамеры. Все постоянно записывается. Необходимость: у нас жертвы преступников, всякое бывает. Так что сможем сверить то, что вы запомните, с тем, что будет сказано и зафиксировано камерой.

– Ничего себе, – проговорила Оля. – Я сейчас очень страшная, Сережа? Минутку, достану пудреницу и помаду. Марину тоже не хочется пугать своим видом.

У Оли не было сомнений по поводу сути комплиментарных оценок Кольцова и Масленникова ее умственных способностей и героической роли в спасении Марины. Тот случай, когда похвалы ее не просто не радовали, но вызывали немыслимое напряжение от понимания собственной ответственности. Оля, конечно, не терпит пренебрежения по отношению к себе. Но и преувеличения ее значения ей тысячу лет не надо. Ее устраивает одна роль – быть на подхвате у настоящих профи, которые не должны затыкать ей рот. И это единственная миссия, когда она уверена в том, что никого не подведет. Но сейчас у них получается, что она чуть ли не главная в расследовании, что от нее зависит чуть ли не все. От этого рукой подать до вывода, что только она им все может провалить, ни с чем не справиться. И как им всем от этого будет удобно.

Оля переступила порог палаты окаменевшими ногами. Увидела бледное, измученное лицо Марины… Оно показалось ей таким родным, что сердце заныло. В голове теснился сплошной туман непонимания, неуверенности, а в нем жгучие капли собственной вины. Осознает ли Марина, что сигналом к покушению на ее жизнь стало для какой-то сволочи это чертово интервью, на которое ее уговорила Оля..

– Господи, Оля, как я рада, что пришла ты, – произнесла Марина. – Мне сказали лишь, что со мной хотят поговорить детективы о случившемся, о моих предположениях и все такое. Я подумала, что придут Кольцов и Кирилл. С ночи так нервничаю, что вздохнуть не получается. Как же приятно видеть тебя после всего этого провала в кошмар.

– А я… – Оля так хотела сказать что-то хорошее и не очень глупое, но слова просто разбегались от напора ее чувств. – Я даже выразить не могу… И лучше не буду, а то разревусь. Марина, врач сказал, что у тебя все будет хорошо. Собственно, потому меня и пустили. И повидаться, и потому что детективу нужно хоть что-то узнать. Он считает, что у нас, кроме тебя, пока нет свидетелей. В общем, мы вместе решили, что ему пока не стоит тебя мучить вопросами. Марина, я понятия не имею, о чем у тебя спрашивать. Давай я просто посижу рядом с тобой, а ты скажешь все, что захочешь или сможешь. Мысль у них пока такая, что подозреваются все, с кем ты по жизни встречалась. Или даже не встречалась. Есть еще кое-что интересное, но об этом потом. По времени нас не ограничивают.