Банальное убийство

Мне не без труда удалось убедить Блаунта, что я ничуть не хуже Ниро Вулфа. Я объяснил, что, даже если бы Вулф нарушил свое незыблемое правило не покидать дом и приехал на встречу в тюрьму, это ничего не изменило бы, поскольку, вернувшись домой, он рассказал бы мне все, что необходимо.

– Нет, не рассказал бы, – ответил Блаунт. – Он был бы связан обязательством о неразглашении.

– Ни единого шанса, – возразил я. – Никто не заставит его подписать подобное обязательство, если это будет обусловлено необходимостью вывести меня из игры. Он выводит меня из игры лишь тогда, когда сам того желает. Если бы вы при личной встрече стали настаивать на сохранении конфиденциальности, он бы просто развернулся и отчалил.

– Я никому этого не рассказывал, – покачал головой Блаунт. – Даже своей жене. Так как мне безумно стыдно. Об этом знал только Калмус, а он мертв. Я не могу… Ох! Вы Арчи Гудвин? Ведь это вы наши его там? С вами еще была моя дочь?

– Все верно.

– А моя дочь… Как она?

– Она молодец. Буквально через три минуты после того, как мы обнаружили тело, ушла на своих ногах, сама спустилась на лифте и поймала такси. Мистер Блаунт, ваши жена и дочь чувствуют себя хорошо. Как только…

– Давайте без этого вашего «мистер».

– Конечно. Короче, как только мне организовали разрешение на встречу с вами, они вместе уехали к себе домой.

– Я хочу получить прямой ответ на прямой вопрос. Моя жена говорила Вулфу, что именно я от него хочу? Какое расследование он должен провести?

– Нет. Она утверждает, что ничего не знает. И никто не знает, кроме Калмуса.

– Значит, Калмус сдержал слово, – кивнул Блаунт. – В этой жизни мало мужчин, на которых можно положиться. Дэн Калмус был одним из них. И вот теперь он мертв. – Блаунт стиснул зубы, но через секунду продолжил: – Я никому не рассказывал о том, чего ужасно стыжусь. Маккинни хотел, чтобы я рассказал ему. Даже настаивал. Я не захотел. А вот Калмусу не нужно было ничего объяснять. Он с самого начала все знал. Судя по тому, как Калмус охарактеризовал Ниро Вулфа, ему можно довериться. А сейчас вы говорите, что я должен довериться вам.

– Вы ничего не должны. Но сказать мне – это все равно что сказать Вулфу. И еще я хочу объяснить вам, что ответит Вулф, если вы попытаетесь связать его обязательством соблюдать конфиденциальность. Он ответит, что лучшей защитой вашей тайны будет его осторожность, а если обстоятельства заставят нарушить конфиденциальность, он вас непременно предупредит. Максимум, что сможет обещать вам Вулф. Ну а я могу дать слово, что расскажу обо всем только Вулфу и больше ни единой живой душе.

Наши взгляды встретились. Похоже, Блаунт не из тех, кто отводит глаза.

– Калмус был моим адвокатом, – произнес он.

– Я знаю, кем он был.

– Теперь мне нужно найти другого адвоката. Но я ничего не скажу ему. И вы с Вулфом тоже должны молчать.

– Значит, мы будем молчать. Блаунт, какого черта?! Что происходит? И это после всего… Неужели вы сами отравили тот шоколад?

– Да. Отравил.

Я вытаращил на него глаза:

– Вы что, серьезно?

– Да.

– Ну тогда все понятно. – Я убрал ручку и закрыл блокнот, которым так и не воспользовался. Сейчас я предпочитал полагаться на свою память, а не на блокнот, который я могу потерять или у меня могут отнять. – Так это и есть тот факт, известный только вам с Калмусом и способный, по его мнению, вас оправдать?

– Да. Я глубоко сожалею, и мне очень стыдно. Как вам известно, именно я организовал приглашение Джерина в шахматный клуб. Продумал все до мелочей. Зная, что Джерин во время игры в шахматы всегда пил шоколад, я велел официанту приготовить ему этот напиток. Я не понимаю и никогда не пойму, почему, ради всего святого, мне в голову пришла идея подмешать в шоколад одурманивающее зелье. Я, в общем-то, не шутник и никогда им не был. Возможно, идея возникла после чьих-то слов, хотя сейчас я уже и не вспомню, каких именно, однако так или иначе я это сделал. А возможно, в глубине души я считал себя великим шахматистом и подсознательно испытывал неприязнь к человеку, способному дать фору, пожертвовав ладьей, и все равно обыграть меня. Не понимаю, как я мог оказаться таким мелочным, но, черт возьми, я это сделал! Добавил кое-что в шоколад, когда поднимался по лестнице, и размешал карандашом.

– Мышьяк, чтобы одурманить Джерина?