Банан - это всего лишь банан

Он вызвал Лину, надев предварительно свою самую непроницаемую маску, за которой посетитель мог сколько угодно пытаться разгадать эмоции.

Крутанувшись в кресле, он развернулся к шкафам и тем самым молча дал понять, что речь пойдет именно о них.

На лицо он маску, конечно, напялил, но совсем забыл про язык жестов. Он барственно откинулся на спинку кресла, вытянув ноги и расставив их, непроизвольно привлекая внимание к тому, что между ними. Поза подавляющая, поза самца, уверенного в себе. (Ведь неудачники робко прячут свое хозяйство). И поэтому девушка была явно смущена его видом.

Не глядя на нее, он тыкал пальцами в шкафы.

— Ты единственный человек, который будет иметь доступ в мой кабинет. Я в ближайшее время буду мотаться, вдруг позвоню и понадобится что-то, откроешь — договора, платежки. Запоминай. Возле окна мелочовка всякая- сувенирная продукция, подарки — это всякая хрень. Левый от двери — по банкам, средний по логистике, правый по типографии. Эти закрыты. Единственное — в среднем шкафу вторая сверху дверца не закрыта, там замок сломан. Туда ни при каких обстоятельствах не засовываешь нос. Это приказ. Я понятно излагаю свои мысли?

— В общем да, но если дверца не закрывается, давайте я мастера вызову, — думая, что нашла оптимальное решение, вопросительно уставилась Лина на шефа. Маска оттаяла, и его лицо приняло угрожающее выражение.

— Зачем я буду тратить деньги на замок, если кроме тебя туда никто не будет входить? Уборщица только в моем или твоем присутствии. Или ты не гарантируешь свою честность? Тогда нам сразу не о чем разговаривать. Мне нужен человек, которому я могу доверить все, — произнося эту пафосную речь, он поймал себя на двусмысленности. Отгоняя эту мысль, он все равно временами задумывался о сомнительной прелести холостяцкой жизни. И он хотел иметь человека, к которому не страшно повернуться спиной, который не предаст и не продаст, не бросит в трудную минуту. И еще ему хотелось кого-то защищать, оберегать. Кого-то, с такими тонкими, как у Лины, музыкальными пальчиками, которые можно нежно перебирать, лаская, кого-то с такой изящной кистью, которую хотелось бы согреть губами. Испугавшись, что его слюняво-розовые мысли отпечатаются на лице, он быстренько нахмурился. И видя, что девушка покраснела, опять включил Демона.

— Ты покраснела, потому что собиралась там рыться?

От возмущения Лина стала совсем похожа на помидор. В ее глазах словно скрестили шпаги молнии гнева и детской обиды. Две бессонные ночи, неустроенность, безденежье сильно поколебали ее уверенность в собственных силах. И эмоции не нужно было долго просить, чтоб они вырвались на волю.

— Я не умею врать, к сожалению. И если вы считаете это профнепригодностью, — она хотела гордо вернуть его же слова «Тогда нам не о чем разговаривать», но вовремя опомнилась — предупреждающая красная кнопка вспыхнула перед глазами. И одна эмоция перехлестнулась с другой. Теперь она уже скривила носик, приготовившись захлюпать. Ведь она даже аванс не отработала — и на улицу ей никак нельзя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Поэтому дрожащим голосом, от обиды сжав руки в кулачки, она перестроила свой ответ:

— Может на детекторе лжи меня проверите и больше не будем возвращаться к этому вопросу? Мне нужна работа, иначе, — «Господи, что я опять несу? Какой опять на фиг "иначе???"»

Как это только храбрость не думает о ее пустых карманах? Откуда берется? И девушка виновато потупила взгляд.

— Глеб, простите, это непрофессионально показывать свои эмоции, я исправлюсь. Вы задаете вопрос — я отвечаю. Я считаю низким рыться в чужих вещах и совать свой нос, куда не надо. Я могу идти?

Ошеломленный не меньше Лины, Глеб молча кивнул. Лина вышла, оставив шефа в полном раздрае. Во-первых, если он так помешан на честности, почему и, правда, не включить в условия приема на работу пункт о проверке на полиграфе? Да тут автоматически — кто знает за собой грешок — не пойдут. Ай да Лина! Ай да девочка! Одной фразой разрешила то, чему он три года не может ладу дать. Умница, да еще и красавица! И такая ранимая и трогательная.

И против его воли, что-то мягкое и пушистое, обняло его засухаренную душу теплыми лапками. И она впервые не захотела вырываться из этих объятий.

В каждом взрослом мужчине остается мальчишка, который хочет иногда хулиганить, почувствовать азарт, вкус жизни, драйв, кураж. Только мальчишеские хотелки немного остепеняются. И вместо «с горки на пятой точке» — играют в танчики, вместо дернуть девочку за косичку — шлепнуть по попе привлекательную девушку. Правда, одни до старости за ум никак не возьмутся, а другие наоборот, душат безжалостно все порывы.

К последней категории и относился Глеб. Единственное мальчишество, которое он позволял себе — это создание имиджа Великого и Ужасного. И втихомолку улыбался, когда сотрудники придумывали очередную байку — страшилку о нем. Говорили, что он специально поменял паспорт — выбросил из фамилии две буквы. И раньше там значилось ДемоНОв. Поэтому за глаза его Демоном и звали.