Банан - это всего лишь банан

Лина вынырнула из-за своего стола и уже собралась резвым поросенком мчаться на кухню, как тут же застыла соляным столбом. Глеб неспешно направлялся в свой кабинет, заметно прихрамывая на левую ногу.

Проходя мимо девушки, даже не повернул головы — такие жалостливые взгляды вызывали у него приступ бешенства. Он только засунул руку в карман джинсов, чтоб избежать искушения сжать ее в кулак.

Лина осознала, что повела себя, как настоящая клуша, которая квохчет по любому поводу. Демов явно не тот человек, которого нужно и можно жалеть. Но тяжелая волна горячего сочувствия хлестнула по сердцу. Что же с ним случилось?

Сделав кофе, она осторожно поскреблась в дверь.

— Чего ты мнешься? Если я не сказал — ко мне не заходить, значит, можешь заходить, тем более кофе я жду. И не испытывай мое терпение. Хватай информацию и запоминай. Сразу. За ошибки буду депремировать, то есть снижать зарплату. Ты вчера ускакала и не оставила мне свой номер телефона. Ты же понимаешь, что в любой момент можешь мне понадобиться, — Глеб достал телефон и приготовился вбивать цифры.

Лина испуганно посмотрела на Демова. Не ожидала совершенно, что в первые же часы рабочего времени ей доведется вызвать царский гнев.

— У меня нет телефона, — едва не заикаясь от страха, пробормотала она.

— Что значит — нет?! — вскинул на нее недоуменный взгляд шеф. — У дошкольников есть телефоны! Ты его потеряла?

Лина не могла даже и представить, что так сразу ей придется изворачиваться, чтобы не рассказать о себе правду. Врать она не умела, да и не считала это нужным, поэтому сейчас чувствовала, что щеки неумолимо краснеют от неловкости, а язык намертво прилипает к гортани, лишая возможности вымолвить хоть слово. Вчерашняя храбрость куда-то делась, и сейчас рядом с этим человеком она чувствовала себя, как кролик рядом с удавом.

— Украли? Сломался? — Демов не злился, он, действительно, сам растерялся от неожиданности, все еще недоумевая — а что это все значит?

— Да, — понимая, что на вопрос шефа нужно хоть что-то ответить, еле выдавила из себя девушка.

— Что Да? — изумленно переспросил тот. — Лина! Нельзя на три взаимо не заменяемых вопроса ответить одним «да». Не беси меня!

— Оставила, — тихо сказала она чистую правду, отчаянно надеясь, что Демов примет как синоним ответа на один из трех прозвучавших вопросов. И всегда веселившая фраза из «Нашей Раши» «Та-а-а, насяльника…» показалась сейчас совсем не смешной.

Глеб горестно вздохнул. Определенно, день не задался. Он, конечно, понимал, что не является ангелом во плоти, но и монстром, при виде которого все в ступор впадают — тоже. Вчера была адекватная девчонка, от отчаяния или от страха даже бойкая, смышленая. А тут как подменили. Ладно, на первый раз нужно простить.

— Деньги на новый есть? — убрав градус недовольства, спросил он.

Лина с облегчением отрицательно покачала головой.

— А на колготки с прокладками?

Девушка возмущенно захлопала глазами. Теперь от стыда начали полыхать пламенем и уши. Она едва не впала в панику. Все-таки бессонная ночь не прошла даром — соображает она отвратительно туго да еще эмоции не может контролировать. Как же ему не стыдно, пренебрегая правилами приличия, вгонять ее в краску?!

— Есть, — едва выдавила она. Но не стала уточнять, на сколько их хватит. По степени ее «уверенности», Глеб понял, что хватит ненадолго. Он потянул ящик стола, вынул оттуда четыре пятитысячные купюры и положил их на стол, подвинув к краю.

— Возьми, с зарплаты отдашь.

— Нет, спасибо, не нужно! — отчаянно замотала головой девушка.

Однако Демов был не из тех, кого нужно долго просить. Заводиться он умел с пол-оборота, и сейчас слово «нет» подействовало на него, как красная тряпка на быка.

— Я тебя не на свидание приглашаю, чтоб ты могла отказываться, — почти угрожающе произнес он. — Мне нужно, чтобы ты была на связи всегда, когда мне понадобится. А если ты еще не поняла, что мои приказы не обсуждаются, я тебя уволю.

Лина быстро схватила деньги и, поражаясь собственной наглости, выдала:

— Не уволите, по крайней мере, еще десять дней, пока я не отработаю выданный аванс. Могу идти? — ее дерзость похожа была на отчаянную попытку воробьишки защититься от большого кота.

Демов впервые растерялся. С одной стороны это явное непочтение к Великому и Ужасному, а с другой — она всколыхнула — таки его эмоции, зацементированные однообразием и рутиной.

— Иди! И больше так не делай, — хотел напоследок застращать, однако получилось совсем смешно, практически, как «ай-яй-яй, нехорошая девочка». И чтобы скрыть улыбку, невольно растянувшую его губы чуть не до ушей, он полез в нижний ящик стола.

Лина пулей выскочила за дверь и только сейчас выдохнула. Черт! Второй день общения, а она уже выставила себя дурой. Сердце колотилось так, будто хотело выпрыгнуть, воздуха не хватало. Она обессиленно опустилась на свое секретарское, с таким упорством отвоеванное у неудач, кресло. Хотелось плакать и смеяться одновременно. Но и то, и другое было совершенно неуместно на рабочем месте — Бог не дай Глеб выйдет! Еще одного косяка он не простит.