Банановое убийство

В кухне царил художественный беспорядок. Здесь не было немытой посуды, старых очисток или крошек на столе. Однако вся утварь громоздилась как попало, поражая количеством и многообразием. Свободная от мебели стена была увешана всякой всячиной. Часы с кукушкой, вышивки в рамках, на которых были изображены цветы и фрукты, сувенирные тарелки, привезенные из экзотических стран, фотографии неизвестных личностей и два кашпо с необузданными традесканциями. Тоня Потапова обожала эту кухню. Сюда можно было прийти в любое время и в любом настроении и найти поддержку. А поддержка ей требовалась сегодня, как никогда.

— Садись на свой стул, — велела Шура, доставая из холодильника водку.

Шура Измайлова была весьма оригинальной личностью: ненавидела организованный труд, постоянно воевала с многочисленной родней и курила сигары. Водка помогала ей в работе — она занималась дизайном интерьеров и в поисках вдохновения иногда выходила за рамки разумного. В ее квартире никто ни разу не видел непочатой бутылки. Впрочем, алкоголь не смог поработить ни ее душу, ни тело.

— Почему ты вся такая расхристанная? — спросила Тоня, сделав маленький глоточек обжигающей жидкости, в которую успело упасть несколько хрустальных слезинок с ее подбородка.

— Тренирую свою сексуальность, — ответила Шура, выпятив бюст.

— А почему ты тренируешь ее в мужских брюках и рубашке?

— Хочу быть похожей на Грету Гарбо. Ты же знаешь, она — мой идеал. Решила стать ее современным воплощением.

Тоня в последний раз шмыгнула носом и одним махом прикончила водку.

— Если бы Грета Гарбо узнала, какой размер штанов ты носишь, у нее сделалась бы горячка. Прежде чем становиться воплощением, советую похудеть килограммов на тридцать. Сто раз тебе говорила, чтобы ты прекратила покупать пастилу и печенье в оптовых магазинах.

— Можно подумать, вес может остановить женщину на пути к совершенству! У Греты Гарбо тоже были недостатки.

— Я знаю, — мрачно кивнула Тоня. — Большие ноги. Но в остальном она была изящной, грациозной, обладала природным целомудрием и аристократизмом. А ты похожа на портового моряка. И не спорь! Я устала бороться с тобой за твое же здоровье. Ты выполнила сегодня свой комплекс физических упражнений?

— Не успела, — пожала плечами Шура.

— И чем же ты была занята?

— Выщипывала брови. Хотела сделать их ниточками — точно как у Греты на том знаменитом снимке Кларенса Синклера Булла.

Не понимаю, о каких бровях ты говоришь, — возразила Тоня, чувствуя, что слезы высохли окончательно. — У тебя есть только рот и челка. Лично я не видела твоих бровей лет восемь.

Шура запахнула рубашку и плюхнулась на табуретку, которая взревела нечеловеческим голосом и заскребла ножками по полу.

— Ну ладно, не отвлекайся, — заявила она, ничуть не обидевшись. — Кажется, кто‑то обозвал себя гадиной. Или мне послышалось?

Тоня подперла подбородок рукой и горестно призналась:

— Да, гадина — это я! Все меня жалеют, сочувствуют, поддерживают…

— И что?

— А то, что я не заслуживаю сочувствия! Потому что я… Я ведь… Я поняла, что я…

— Ну ладно, ладно, выкладывай. Меня ничем не удивишь.

Шура говорила правду. По‑настоящему она удивилась только один раз в жизни, когда впервые увидела голого мужчину.

— Я поняла, что не любила Андрея! — выпалила Тоня. Налила себе еще водки и подержала ее во рту, как будто раздумывая — глотать или нет. Проглотила, разумеется, и с надрывом повторила: — Я не любила его! Но собиралась выйти за него замуж. И Бог наказал меня.

— Почему тебя? — удивилась Шура, нарезая колбасу прямо на клеенке, которой был накрыт стол. По ходу дела она успела засунуть себе в рот приличный кусок. — Это ведь Фофанов шарахнулся головой о ступеньку и умер.

Если бы мы поженились, — объяснила свою позицию Тоня, — я сделала бы его несчастным. Бог показал, что намерения мои были ужасны.

Шура соорудила два огромных бутерброда, украсив их редиской и малосольными огурцами, и всучила один безутешной подруге.

— Это твой дядя во всем виноват, — безапелляционно заявила она. — Он с самого начала подбивал тебя выйти замуж. Коллекционеры вообще очень странные люди. Я знаю, о чем говорю! Откуда он выкопал этого Фофанова?

— Он не выкопал. У Андрея от прабабушки остался кузнецовский сервиз, и он хотел его оценить. Кто‑то посоветовал ему обратиться к дяде Лене.

— Леониду Николаевичу сервиз страшно понравился, — продолжила Шура, — как и его хозяин. И он решил, что вы будете прекрасной парой. С Фофановым, а не с сервизом, разумеется.

— Ничего подобного, — горячо возразила Тоня. — Нас никто не заставлял становиться парой. Так вышло, что у Андрея и дяди Лени оказалось много общего. Андрей стал ходить к нам в гости, и я волей‑неволей познакомилась с ним поближе. Знаешь, какой он был красивый?

— Знаю, — пробурчала Шура. — Как хочешь, но в нем чувствовалось что‑то ненастоящее. У меня нюх на подделки. Может быть, твой Фофанов хотел завладеть коллекцией Леонида Николаевича?

— После дядиной смерти коллекция отойдет музею, — горячо возразила Тоня. — Все об этом знают. Нет, Андрей был бескорыстен.