Банановое убийство

Разговор продолжался минут пятнадцать и больше походил на чемпионат России по трехэтажному мату в закрытых помещениях. Люди в комнате у Половцева, да и сам он тоже, не стеснялись в выражениях, а прикрыть ладонью мембрану Стас не потрудился, так что Майя значительно расширила свои познания в области ненормативной лексики.

— Слушаю, что там у вас? — соизволил он наконец начать разговор с терпеливо ждущей Майей.

— Это ваша минута?

— Извините. Так что стряслось?

— Пока не знаю, но очень прошу вас помочь. Можете достать адрес одного человека?

— Зачем еще? — подозрительно спросил Половцев.

— Надо проверить одну гипотезу, — начала Майя.

— А при чем тут я? — грубо прервал ее Стас.

— Ну как при чем? Это же вы натравили на нас Тоню Потапову. И теперь Сильвестр вынужден шевелить мозгами. А я — ногами. Мне надо подъехать и поговорить с одним человеком, который, как считает мой шеф, может быть нам полезен.

Говорить про трупы и несчастные случаи она пока не хотела — в этом случае помощи от Стаса ждать не приходилось точно. Тот долго молчал, потом стало слышно, как чиркнула зажигалка.

— Черт с вами, диктуйте. Говорите. Имя, отчество, фамилия. И обязательно — год рождения, лучше — с месяцем.

Вот когда Майя порадовалась полученной от Оли информации!

Стас пообещал разобраться в ближайшее время. И не соврал — сам позвонил и в своей обычной склочно‑ворчливой манере выдал нужный адрес и на всякий случай домашний телефон. «Видимо, в милицейских справочных, или где он там берет информацию, еще нет сведений о смерти Южина», — с облегчением подумала Майя.

— Будем считать, что наша прошлая встреча вычеркнута из протокола. Согласны? — напоследок спросил Половцев.

Видимо, следовало понимать его помощь как своего рода извинение за развязное поведение возле отделения милиции.

— Ладно, — согласилась Майя и направилась на место печальных событий — к дому Алексея Петровича Южина, на Волгоградский проспект.

* * *

Дом Южина Майя разыскала без особых хлопот, но прежде чем войти в нужный подъезд, ненадолго приостановилась. Стоило хорошенько обдумать, как повести разговор с женщиной, которая только что потеряла мужа. Но, так и не решив, в какой тональности общаться — в умеренно‑мажорной или сдержанно‑минорной, и надеясь на вдохновение и банальное везение, Майя стала жать кнопки домофона.

— Кто там? — раздался неожиданно энергичный женский голос.

— Мне нужен Алексей Петрович, я методист районного детского клуба.

Майя была уверена, что какой‑нибудь детский клуб в огромном московском районе должен быть. В домофоне громко вздохнули:

— Зайдите, а то не по‑людски как‑то…

Раздалось противное пиканье, и Майя потянула входную дверь, готовясь к тяжелым моральным испытаниям.

Квартира Южиных располагалась на втором этаже, так что пользоваться лифтом не пришлось. Искать квартиру тоже — нужная дверь была открыта, а на пороге стояла крепенькая бабуська в черной кофте и черной же старомодной юбке, на ногах — мягкие красные тапки. Седые волосы были уложены в замысловатый крендель. Бабуська внимательно следила за Майиным подъемом по лестнице.

— Извините… — начала было та, но женщина в черном прервала ее:

— Чего там, это ты нас извини — умерли мы. Так что помочь ничем не можем.

— Кто это «мы»? — перепугалась Майя.

— Алексей Петрович умер. Так что не обессудь, дочка. А тебе он зачем нужен‑то был? Сломалось что?

— Нет, видите ли… А вы жена Алексея Петровича?

— Сорок три года была женой. А теперь, видишь, вдова.

— Извините… — снова начала Майя, не зная, как приступить к главному.

— Да что ты извиняешься все! Проходи в дом, расскажешь, что там у вас стряслось.

Майя хотела сказать, что стряслось не у нее, а как раз у Южиных, но опять упустила нужный момент. Уже пройдя в квартиру, она отметила, что никаких суперзамков в доме замечательного мастера не было. Присев в кухне на предложенный табурет, вдруг сообразила, что и сама не представилась, и не спросила, как зовут энергичную вдову.

— Зовут меня Анна Сергеевна, а ты кто?

Инициатива явно принадлежала хозяйке дома.

— Я, видите ли, из детского клуба, — проблеяла Майя, уклоняясь от предложения назвать себя. — Мы проводим конкурс «Мастер „Золотые руки“», вот хотели Алексея Петровича пригласить в жюри. Но я не знала…

— Да, — прервала ее Анна Сергеевна, — это Лешка мог, золотые у него были руки, все чинил, не было для него секретов. И ребят мог научить, все жалел, что времена такие настали — не хотят работать, в бандиты идут, за легкими деньгами. А вы, значит, как дом пионеров?

— Что‑то типа этого, — поддакнула Майя.

— Понятно. Опоздали вы, вчера умер. Шел‑шел и свалился в траншею, ее уже месяц здесь копают, в магазин приходится ходить через соседний двор.

— А почему свалился? В темноте не увидел?

— Наверное, в темноте, но он же и хорош уже был, так что, скорее, с пьяных глаз. Пил, покойник, царствие ему небесное!

Вдова энергично перекрестилась.