Бананы и Лимоны

«Нет, в самом деле, — думал он, — как мало дано одному человеку, чтобы он мог произвести сильное впечатление. Вот что я могу? — И, перебирая в уме, что он может, Петя почувствовал себя таким жалким, таким заурядным и беспомощным, что ему просто грустно сделалось. — Что?… Да ничего! Стойку на руках — и ту не умею!»

Но уже к концу урока Петя решил, что не далее как сегодня он вернет Алисино доверие и уважение. План, хотя еще и смутно, вырисовывался в его голове.

— Ну что, пошли? — спросил его Савва после звонка.

— Идите уж без меня, — рассеянно ответил Петя. — Я сегодня занят.

— Так-так… Странно.

— Что странно?

— Подозрительно как-то…

Но тут вмешался Леша Копейкин:

— Пойдем, Савва. Ведь могут же быть у человека дела.

Петя подождал, пока они выйдут из школы, одновременно держа в поле зрения весь вестибюль. Он вспомнил, что Алиса в этот день может задержаться на репетиции концерта, который школьники готовили к Новому году. Он снова снял пальто и поднялся наверх.

Из одного класса действительно доносилась музыка.

Петя бесшумно приоткрыл дверь. За роялем, спиною к двери, сидел Аким Макарыч, а возле него, сосредоточенная и совершенно отрешенная от всего, стояла Алиса. Она держала в руках ноты.

То, что Аким Макарыч сидел за роялем, для Пети не было новостью, так как директор был активным участником школьной художественной самодеятельности.

Он кивнул головой, и Алиса запела:

Соловей мой, соловей,
Птичка малая лесная
У тебя ль, у малой птицы,
Три великие заботы…

«Заботы, и тут заботы… — думал Петя. — У кого их нет, даже у малой птицы целых три, а чего уж говорить про человека…»

Уж как первая забота —

пела Алиса.

«У меня и больше, чем три, а ничего, карабкаюсь».

А вторая-то забота…

Петя слушал тонкий, неуверенный голос Алисы, и все в нем замирало от ее пения.

На третьей заботе голос ее рванулся куда-то вверх, не выдержал напряжения и сорвался.

— Так-так… — огорченно сказал Аким Макарыч. — Больше не надо, Алиса. Тебе не взять верхнего «ля». Как я сразу об этом не подумал?…

Они о чем-то между собой разговаривали, листали ноты, трогали клавиши, а Петя в эти минуты представил, как он вошел бы к ним в класс и высоко, и сильно, и властно пропел бы трудный пассаж.

«Все бы тогда изменилось, — думал он. — Но петь я не умею».

В это время Аким Макарыч энергично ударил по клавишам, все кругом забурлило, заволновалось, у Пети даже мурашки пошли по спине.

Алиса, выждав момент, снова запела:

Нелюдимо наше море,
День и ночь шумит оно!..

А потом, в какой-то очень подходящий момент, дерзким дребезжащим баритоном вступил и Аким Макарыч.

«Дуэт, это дуэт!» — обрадовался Петя. Ему вдруг очень захотелось петь вместе с ними, чтобы получилось трио — до того зажигательна была музыка, — но он ни мелодии не знал, ни слов, а потому лишь легонько пристукивал.

Будет буря, мы поспорим
И померяемся с ней! —

угрожающе пел Аким Макарыч.

Будет буря, мы поспорим
И померяемся с ней! —

тоненько подтверждала Алиса.

«Как хорошо! — думал Петя. — Как славно! Вот бы попеть с Алисой в дуэте!»

Так они пели около часа, а когда стало ясно, что репетиция заканчивается, Петя прикрыл дверь и побежал вниз.

Дрейф

— А, это ты, — сказала Алиса.

— А, это ты, — сказал Петя.

Они как бы случайно столкнулись при выходе.

— Ты что так долго тут делал?

Алиса после пения немного охрипла.

— Я?… Да ничего. В шахматы играл. А ты?

— А я на репетиции. Ну, до завтра.

— То есть как до завтра?… — сказал Петя, испугавшись, что она и в самом деле может уйти.

— Что, опять безвыходное положение? — спросила Алиса.

В ее словах Петя почувствовал очень обидную для себя иронию, но решил пропустить, не цепляться.

— Да нет, ничего безвыходного… Вот, случайно встретились. Можно вместе пойти… Например, твой новый дом посмотреть. А что, разве нельзя? Просто попутчики…

Петя болтал всякую ерунду и от смущения ног под собою не чувствовал. И все-таки они шли вместе, шли! Скоро можно было начинать действовать. Но как?! Над этим Петя мучительно думал.

Поток школьников, который наполняет улицы в середине дня, уже схлынул, поэтому можно было не опасаться назойливых попутчиков. Алиса и Петя двинулись по направлению к тому саду, где он накануне гулял с Мышками.

— Ну, как твои друзья негры? — спросила Алиса.

— Ничего, спасибо, — механически ответил Петя — А как твои?

Он совершенно не вдумался в смысл вопроса, потому что все его мысли были заняты другим. Алиса сделала вид, что его невежливости не заметила.

«На дерево, что ли, забраться? — думал Петя. — И прыгать с одного на другое, чтобы вниз, на Алису, сыпался снег?»

И хотя это намерение было довольно глупым, он чувствовал в себе столько сил и вдохновенья, что, казалось, пожелай он, и эти силы и вдохновенье вознесут его на дерево в один миг.

Алиса, между тем, говорила:

— А Василий твой мне понравился. Он свистел и щелкал языком, как соловей.