Банда

— Нет, Павел Николаевич. Он подобной чепухи не читает. Ему прочитали.

— А, ну тогда ладно, тогда ничего, — зачастил Пафнутьев, но чувствовал — сквознячок внутри не ослабевает. Может быть, даже усиливается. — Я еду, Олег Иванович, прямо сейчас и еду. Прямо сейчас.

— И это правильно, — улыбнулся наконец Олег Иванович и положил трубку.

Пафнутьева он встретил, не поднимаясь из-за стола, встретил со скорбной, жалостливой улыбкой. Слабым жестом указал на стул, присаживайся, дескать, поговорим.

— Здравствуйте, Олег Иванович! — радостно приветствовал его Пафнутьев.

— Хм… Ну, вы даете, Павел Николаевич. Как здоровьице, не жалуетесь?

— Пока держусь… А вы?

— И я пока держусь. Не знаю, надолго ли хватит, как поется в одной песне… Но кое-что в мире происходит… Вашими стараниями, Павел Николаевич.

— Неужели происходит? — ужаснулся Пафнутьев.

— Из Думы пошли запросы, в Федерации смятение умов, не то пять, не то семь представителей каких-то там мировых агентств просятся на прием к Генеральному…

— Думаю, надо их принять, — с заботливостью в голосе проговорил Пафнутьев.

— Вот и примите.

— Я?!

— А кто же еще, Павел Николаевич?

Пафнутьев потер щеки ладонями, подвигал свою папочку по приставному столику, ссутулился в задумчивости, с любопытством посмотрел в глаза Олегу Ивановичу…

— А меня Лубовский в Испанию зовет.

— Я знаю… Он звонил…

— И что?

— Поезжайте. Вы давно были в Испании?

— Да уж давненько…

— Год? Два?

— Да сто лет я там не был! — рассмеялся Пафнутьев.

— Знаете, что вы сделали, Павел Николаевич? Да, должности вы его почти лишили… Но и от правосудия уберегли.

— Это как? — опешил Пафнутьев.

— Не вернется он теперь. Ни за что не вернется.

— Побоится?

— Дело не в этом… Побоится, не побоится… Ему нельзя возвращаться. Чревато. Никто не может сказать, как все повернется. Он далеко не глупый человек… И понимает, что опубликованное — малая часть того, что может оказаться на столе следователя. Поэтому надо ожидать обострения его болезни. Видимо, выздоровление, окончательное выздоровление, затянется.

— Ну что ж, это правильно, — рассудительно заметил Пафнутьев. — Главное — чтоб здоровье не пошатнулось.

— Кое-что в его жизни уже пошатнулось, — усмехнулся Олег Иванович.

— А что Генеральный?

— Молчит. Не знает, как понимать.

— Об Испании он слышал?

— Конечно. На него Лубовский и выходил… Не на меня же… Я для него мелковат. Не та фигура.

— Так я еду в Испанию?

— Принимайте решение, Павел Николаевич. Если говорить о пользе дела, то смысл в этой поездке, несомненно, есть. В любом случае нужны его показания, какими бы они ни были. Что бы там ни писали наши желтые журналисты, следствие продолжается.

— Значит, дело не закрыто?

— Ха! — рассмеялся Олег Иванович. — Размечтался!

— Ну, что ж, Испания так Испания! — беззаботно махнул рукой Пафнутьев.

— Да, и еще один момент… Лубовский напомнил о каком-то портфеле, который вы якобы изъяли из его машины после покушения. О чем идет речь? Его беспокоит этот портфель, он заговаривает о нем не первый раз.

— А! Мы с Шумаковым, тем самым, который… Вы помните, который так нескладно погиб… Оказались на месте покушения на Лубовского вскорости после взрыва… И пока милиция ужасалась, глядя на оторванную голову водителя… Я заглянул в машину и увидел этот самый портфель. И, естественно, изъял его для пользы дела.

— Разумно, — кивнул Олег Иванович.

— Но запустить его содержимое в дело… не успел. Оплошал.

— Но ведь и сейчас еще не поздно, а?

— Поздно, — сокрушенно ответил Пафнутьев. — Поздно, Олег Иванович. Сгорел портфель.

— В каком смысле?

— В прямом. В самом прямом смысле слова.

— Не понял?

— На какое-то время я оставил его в одном доме… В частном доме, я жил там какое-то время, когда была вскрыта моя квартира. А в этом доме случился пожар… И портфель сгорел. Со всем содержимым.

— Сколько с вами случается забавных историй! — воскликнул Олег Иванович восхищенно. — Со мной за всю жизнь столько не произошло! А почему бы вам как опытному и грамотному следователю не положить этот несчастный портфель в сейф? Это же очевидно, разумно, надежно, в конце концов!

— Не так уж и надежно, — проворчал Пафнутьев. — У меня такое ощущение, что ключи от моего сейфа есть не только у меня… Они еще кое у кого имеются.

— Почему вы так решили?

— В деле отсутствуют многие страницы.

— Так, — задумчиво протянул Олег Иванович, нервно барабаня пальцами по столу. — Так… Значит, говорите, сгорел портфель? Значит, говорите, со всем содержимым? В частном доме? В Немчиновке?

— О, вы даже знаете, где я жил! — воскликнул Пафнутьев.

— Работаем, — потупил глаза Олег Иванович. — Работаем, Павел Николаевич, не только же вам блистать осведомленностью! Ну, что ж, буду звонить Лубовскому.

— Зачем? — настороженно спросил Пафнутьев.

— Надо же порадовать мужика.

— Порадовать?

— Он будет просто счастлив, когда узнает об этом счастливом случае.

— Думаете, он не знает? Мне кажется, я намекал ему о пожаре…

— О том, что сгорел его портфель? Все. — Олег Иванович поднялся. — Пора к Генеральному.

— Думаете, надо? — оробело спросил Пафнутьев, почувствовав опять где-то внутри холодный сквознячок.