Банда - 3

- Выпьем за то, чтобы каждый из нас выполнил свой долг, - произнес Неклясов лукавые слова. - Перед самими собой, перед своими ближними, друзьями... И чтобы каждый получил по заслугам.

- Вы себя имеете в виду? - спросил молчавший до сих пор Бильдин.

- Конечно! - не задумываясь, подхватил Неклясов. - И себя тоже. Но ведь не могу же я пить только за самого себя, верно?

- Будем живы! - воскликнул Анцыферов и, подправив тост Неклясова, слегка изменив его, вынудил остальных гостей выпить. Водка пошла легко, как бы сама нырнула в глубины организмов и начала там свою неспешную благотворную деятельность. Острота положения сгладилась, люди уже не казались столь несовместимыми, все стали ближе друг к другу, терпимее, благодушнее. Опять же на ветру простояли больше часа, а стол.., стол сам по себе звал и манил.

Неклясов снова наполнил стаканы, водка в громадной бутылке почти не убывала, и уже никто не обращал внимания на парня, который время от времени продолжал фотографировать теплую компанию, а вспышки фотоаппарата гости уже готовы были принимать чуть ли не за иллюминацию в их честь.

Осоргин, не успевший пообедать в городе и до сих пор протянувший на утреннем чае с пряником, набросился на роскошную закуску куда охотнее, чем можно было ожидать. А когда Анцыферов взялся произнести второй тост, никто не возражал, потому что морозный воздух, гудящие сосны, приятные слова, прекрасная водка делали свое дело. Даже улыбки замелькали на лицах до того хмурых и неприступных - улыбнулся Осоргин, что-то сказав Анцыферову, не смог удержаться от улыбки Бильдин.

- Садитесь, гости дорогие! - спохватился Неклясов. - Что же вы стоите... Я понимаю, когда стоишь, больше в себя поместится... Но лучше мы потом встанем, у нас будет повод... - и он первым сел, оказавшись во главе стола. За ним последовали другие, причем, несмотря на выпитое, никто не осмелился переставить свой стул, каждый сел там, где стоял. И получилось так, что сторона стола, обращенная к сосне, оказалась свободной, все сидели лицом к сосне.

- Ну что, Жора, будешь меня судить? - спросил Неклясов Осоргина, который оказался рядом с ним за столом.

- А как же, - ответил тот с набитым ртом. - Положено.

- За что?

- Судить тебя можно за многое, но доказано, например, то, что ты похитил вот этого человека, - Осоргин показал на Бильдина, который все еще молчал, хотя от других ни в выпивке, ни в закуске не отставал. - Держал в заложниках, требовал денег, допустил бесчеловечные пытки...

- Есть пытки человечные? - усмехнулся Неклясов.

- Не надо словами играться... Это нетрудно, но для дела бесполезно.

- А о каких пытках речь? - продолжал вести свою линию Неклясов с неожиданной настойчивостью.

- Ну, знаешь.... Вы же отрезали ему уши, скормили у него на глазах собакам... Город был потрясен этой жестокостью!

- Я не отрезал ему ушей, - невозмутимо сказал Неклясов. Обернувшись назад, он что-то сказал своим амбалам и снова повернулся к Осоргину. - У вас есть доказательства, что именно я отрезал уши?

- Таких доказательств нет... Уши отрезал другой человек, но по твоему приказанию.

- Уж не этот ли? - Неклясов махнул рукой за спину, и все, оглянувшись, увидели, как двое парней вели под руки Ерхова. От слабости тот не мог идти сам, но телохранители управлялись с ним без особого труда.

- Я не знаю его лично, мне трудно судить, - смешался Осоргин, торопясь прожевать.

- А ты, Эдик, узнаешь этого злодея? - спросил Неклясов у Бильдина.

- Да, это он надо мной поработал.

- Ты на него в обиде?

- Нет, Вовчик, я на тебя в обиде. Это ты сказал ему, что надо делать, чтобы я отдал деньги... Ты велел бросить мои уши на сковородку, а потом сам отдал их собаке... И она их сожрала. Из чего я сделал вывод, что той собаке частенько приходится питаться человечиной, - кажется, из всех только Бильдин сохранил твердость духа и несмотря на выпитое оставался непримиримым.

- Ты прав, Эдик, - согласился Неклясов. - Собака у нас действительно кровожадная... Она нам помогает, это наше самое мощное орудие по убеждению некоторых сомневающихся...

- Да, меня она быстро убедила, - кивнул Бильдин.

Ерхова за время разговора усадили под сосной, руки завели за спину и связали так, что они обхватывали ствол сзади. Усадили Ерхова на какой-то сдавленный картонный ящик, и он, сидя на нем, не мог сделать ни одного движения. Разве что подтянуть к себе ноги или вытянуть.

- А дальше? - спросил Бильдин.

- Хочешь с ним выпить? - усмехнулся Неклясов.

- Никакого желания.

- Но со мной ведь пьешь?

- Вынужден... Опять же за компанию... И потом, знаешь, эта пьянка напоминает мне обрезание ушей... Если я прав, значит, вот-вот должно появиться что-то вроде собаки?

- Хм, - Неклясов, кажется, смутился. - Ну, ты даешь, - сказал он, глядя на Бильдина. - Хороший банкир из тебя получится. Со временем, конечно.

- Если выживу.