Банда 4

— Господи! — Худолей подкатил глаза к потолку. — Как хорошо жить на свете, когда тебя окружают добрые, нравственные, отзывчивые люди, всегда готовые придти на помощь в трудную минуту, когда тебе тошно, свет не мил, а в душе адский огонь, который жжет и испепеляет все, что осталось в тебе чистого и трепетного...

— Снимки на стол! — приказал Пафнутьев, понимая, что только такие вот команды, не допускающие никаких других толкований, могут сейчас подействовать на Худолея. И действительно, он тут же четко и быстро разложил на столе несколько довольно прилично сделанных снимков. — Что это? — спросил Пафнутьев.

— Это, Паша, фирма «Фокус»... Вот их главное здание...

— Особняк в три этажа?!

— Да, Паша, да... Они его отремонтировали, обязались сохранять как памятник архитектуры прошлого века... Украсили кованными решетками, внутри восстановили мраморные камины, на двери навесили бронзовые ручки с львиными мордами...

— Ни фига себе!

— А это машины перед их подъездом... Обрати внимание, Паша, на эти машины...

— Уже обратил.

— Ни единого «жигуленка». Некоторые я вообще никогда раньше не видел.

Сплошные «роллс-мерсы». Или «мерс-ройсы», как скажешь.

— А это что за хмыри? — показал Пафнутьев на нескольких амбалов, которые прохаживались вдоль особняка, лениво прохаживались, это было заметно даже по снимкам.

— Наверное, Паша, охрана. Я поснимал их немного, думаю, вдруг тебе пригодятся их физиономии. Они довольно тупые, эти физиономии, на них даже смотреть противно. Я с трудом заставил себя навести на них фотоаппарат и установить резкость. Но ты же не будешь вешать их портреты в собственной спальне? А для дела... Чего не бывает — сгодятся.

— А морду они тебе не набили?

— Пытались.

— Отбился?

— Нет, дураком прикинулся.

— А зачем тебе прикидываться?

— Не обижай, Паша. Я жизнью рисковал, а ты всякие слова непотребные в мой адрес произносишь. Так это... Ты же ведь хозяин своего слова?

— Хозяин.

— Тогда, Паша, я буду надеяться, начиная с этого вот самого мгновения, ладно?

— Ладно, — ответил Пафнутьев, всматриваясь в снимки, принесенные Худолеем.

Они и в самом деле были необычно крупные, размером со стандартный лист писчей бумаги. На снимках можно было рассмотреть и модели машин, и их номера, и смурные морды амбалов, охраняющих вдоль особняк. Стоянка перед домом была огорожена невысокой кованной решеткой, и посторонних машин здесь быть просто не могло. К тому же, в сторонке был установлен небольшой шлагбаум, который поднимался автоматически, по команде из самого особняка — будки вахтера возле шлагбаума не было. Значит, действительно все машины, стоящие на площадке, имели отношение к фирме «Фокус».

— Хорошая работа? — Худолей безошибочно уловил тот момент, когда он мог задать вопрос без риска вызвать раздражение Пафнутьева своей настырностыо.Нравится?

— Катись. Все помню, все знаю и ничего не забываю. Ты что, засомневался?

— Упаси Боже! — в ужасе замахал руками Худо-лей и даже попятился к двери, будто само лишь это подозрение Пафнутьева повергло его в ужас. — Упаси Боже!

— Забери снимки, высуши, отглянцуй... А потом приноси. Только это...

Смотри, чтобы пленка не пропала.

— А может?

— У тебя? Конечно.

— Горько, как горько слышать такие слова, Паша, от человека, которого любишь давно, искренне и преданно, — последние слова Худолей произнес уже в коридоре, по взгляду Пафнутьева поняв, что нельзя бесконечно злоупотреблять его терпением. Осторожно прикрыв за собой дверь, он быстро зашагал по коридору обычной своей походкой — все шаги у него получались разной длины, то он делал рывок вперед, то топтался на месте, а иногда его резко бросало к стене.

Следующим заглянул опер, который посетил налоговое управление. Короткая стрижка, худощавое лицо, натруженные, сухие руки боксера сразу выдавали в нем профессии телохранителя, опера, бандита — что-то в этом роде.

— Что скажешь, Олег? — Пафнутьев показал на стул у приставного столика.

— Все в порядке, Павел Николаевич. В налоговом управлении о фирме «Фокус» самого лучшего впечатления. Налоги платят своевременно, без задержек и опозданий.

— Так не бывает.

— Конечно, — усмехнулся опер, показав ряд железных зубов — видимо, не во всех схватках он одерживал победы, ему тоже случалось пропускать удары. — Они охотно платят и дорожные поборы, и за милицейское обслуживание, и в пенсионный фонд вносят все, что положено...

— Так не бывает, — повторил Пафнутьев еще более твердо.

— Бывает, — поправил опер, — но только у очень уж крутых мошенников.

— Ты их расколол?

— Немножко, — улыбнулся опер.

— Как?

— Приемчик довольно простой... Я вошел к начальнику налогового управления с небольшой сумкой. А в ней магнитофон. Самый обычный, на стандартных кассетах работает. Сумка, естественно, закрыта на замочек, а магнитофон, естественно, включен. Наш разговор продолжался пятнадцать минут, а кассета работает все сорок пять.

— Неплохо, — одобрил Пафнутьев.

— Когда он ответил на все мои невинные вопросы, я раскланялся и вышел; А вернулся через десять минут. Извинился за оставленную сумку... Ну, и так далее.

— Он удивился?

— Он сделался белым, как... Как дерьмо.