Банда 8

Канистра стоит на дне багажника горловым отверстием кверху... Может, ее положить? В этом что-то есть — Пафнутьев, чуть сдвинувшись в сторону, положил канистру набок с таким расчетом, чтобы можно было, вылезая, незаметно откинуть крышку...

Ощупывая карманы, Пафнутьев сквозь ткань пиджака наткнулся на что-то твердое, что-то маленькое и совершенно ему незнакомое... Предмет был плоский, скользкий, шелковая ткань кармана не позволяла его ухватить...

И тут Пафнутьев почувствовал, что машина остановилась. И в этот же самый момент понял, что именно лежало у него в кармане — это была перламутровая зажигалка, которую подарила Маша на прощание. Вряд ли ее можно как-то использовать, но... Но в зажигалке таилась подсказка.

Машина остановилась — это Пафнутьев почувствовал по толчку, — его резко бросило вперед, и он ткнулся лицом в канистру. Хлопнули дверцы машины, послышался скрежет ключа в замке, и когда крышка багажника открылась, Пафнутьев на какое-то время был попросту ослеплен ярким солнцем.

— Вылезай, Паша, приехали, — услышал он голос Славы. — Разговор есть.

— Поговорим. — Пафнутьев нарочито замедленно приподнялся в багажнике. В тот момент, когда он собой прикрыл канистру, ему удалось откинуть крышку, а едва ноги коснулись земли, Пафнутьев развернулся и как бы обессиленно присел на край багажника, полностью перекрыв его нутро — в таком положении никто не мог видеть ни канистры, ни хлещущего из горловины бензина.

— Отойдем в тень, — сказал Слава, — там есть скамейки, столик... Присядем.

— Подожди, дай дух переведу... После темноты ничего не вижу... Угости сигареткой, Слава! По старой памяти...

Слава с подозрением посмотрел на Пафнутьева, вынул из кармана пачку, встряхнул ее так, чтобы из надорванного уголка показались сигареты. Пафнутьев, не торопясь, взял одну, пошарил в кармане, вынул зажигалку, прикурил. Все это время он внимательно осматривался по сторонам и высмотрел, все-таки высмотрел, что площадка, на которой они остановились, заканчивается обрывом. Он не мог знать, насколько глубок этот обрыв, насколько далеко в глубине следующая площадка, да это сейчас и не имело значения — у него был шанс, и он просто вынужден был его использовать.

— Пошли, — сказал Слава, — время не ждет, — и первым направился к деревянным скамейкам в тени.

— Пошли, — согласился Пафнутьев и едва только приподнялся, бросил за спину, в бензиновое нутро багажника сигарету. И в ту же секунду, в тот же момент рванулся к обрыву и тут же упал плашмя наземь. Когда взрывная волна и пламя пронеслись над ним, Пафнутьев вскочил и, не раздумывая, не оглядываясь, бросился с откоса вниз, даже не представляя, что его там ждет. Высота откоса оказалась метров пятьдесят, но он не был отвесным. Да, на нем невозможно было задержаться, но свободного падения тоже не произошло. Пафнутьев попросту безостановочно катился вниз, стараясь прикрыть голову от ударов о камни.

Разбитый, окровавленный, местами поломанный, обгорелый и ободранный, он свалился на трассу, прямо на проезжую часть.

Рефрижератор остановился перед ним в полутора метрах. Пафнутьеву повезло — водитель начал тормозить заранее, издали заметив катящегося по откосу человека. Выскочив из кабины, он подбежал к нему, перевернул на спину, заглянул в лицо.

— Полиция, — чуть слышно проговорил Пафнутьев. — Полиция, — повторил он и потерял сознание. Поколебавшись, водитель осторожно поволок его к кабине.

* * *

Через неделю Пафнутьев лежал на своем диване с приподнятой спинкой. Был он слегка в гипсе, слегка перебинтован, кое-где сквозь бинты проступали не снятые еще швы, но дух его был бодр. Да иного быть не могло, поскольку проведать его пришли давние друзья — Халандовский, все тот же Шаланда, проскользнул в прихожую и несмело присел Худолей, заглянул на огонек и Фырнин. Пафнутьевская жена Вика отсутствовала, поскольку находилась в местах далеких и безопасных, а о возвращении Пафнутьева попросту не знала. Поэтому всеми кухонными делами заправлял Халандовский — остальные были у него на подхвате.

Большой круглый стол посредине комнаты быстро и необратим обретал привычные черты — холодная водка, мясо из духовки, зелень с базара. Стол сдвинули поближе к пафнутьевской кровати, так чтобы уцелевшей рукой он мог дотянуться до всего, что было на этом праздничном столе, — отмечали его счастливое возвращение из поездки по солнечной Испании. Пафнутьев беспричинно улыбался, глядя на радостную суету друзей, а иногда, отвлекаясь от стола, взгляд его устремлялся в далекую прекрасную страну, где довелось ему испытать самые рисковые приключения в своей жизни.

И уже когда все сели за стол и водка была разлита в стопки, а стопки эти покрылись холодным серебристым инеем, неожиданно зазвонил телефон. Все замерли, напряглись и почему-то посмотрели на Пафнутьева.

— Может, не брать трубку? — спросил Халандовский, что-то сообразив.

— Почему? — удивился Пафнутьев под всеми своими гипсами и бинтами. — Я, кажется, догадываюсь, кто это может быть.

— Я тоже догадываюсь, — сказал Халандовский, — потому и спрашиваю.