Банда

Колов смешался, еще раз оглянулся на сопровождающих, но взял себя в руки.

— Они подождут на площадке. Я хочу с тобой поговорить.

— Всегда рада тебе. Гена, ты же знаешь! — Лариса безошибочно нашла нужный тон, понимая, что только вот такая вызывающая интимность может сбить генерала с толку. — Ты появляешься так неожиданно, но всегда желанно, — успела пропеть она до того, как генерал, переступив порог, с силой захлопнул за собой дверь.

— Что ты несешь?! — со злостью прошипел он. — В каком свете меня представляешь?!

— Я тебя представляю только в высшем свете, Генуля! А разве я ошибаюсь?

— Боже, какая дура, какая дура! — простонал Колов.

— Ни фига себе! Ворвался в мой дом... И дура? Неужели я так плохо выгляжу, — она повернулась перед зеркалом, не очень-то стараясь поймать соскользнувшее полотенце. — По-моему, только сейчас те ребята зауважали тебя по-настоящему, а? Гена? У тебя такие строгие глаза, что я подозреваю... Ты, наверно, разлюбил меня? — спросила она плачущим голосом. — Это очень печально. Но я переживу. Я последнее время научилась себя преодолевать... И чувствую, у меня получается... Проходи, Гена, садись.

Колов ощутил беспомощность. Эта женщина его не боялась, смеялась над ним и он не знал, что делать. Все было бы проще, если бы не стояли на площадке его сотрудники, если бы они не видели ее голой, с мокрыми волосами, если бы не было той дурацкой ночи, когда он, перепившись, позорно заснул и, самое обидное, не мог припомнить, что было, а чего не было.

— Ты молодец, — щебетала Лариса. — Я уж думала, что не выполнишь своего обещания.

— Какого обещания? — хмуро спросил Колов.

— Как?! Ты все забыл? О, Гена... Это так на тебя не похоже! Обещал захаживать... Обещал, что наша ночь в том домике не последняя... Подарки обещал...

— Кстати, о подарках. У меня такое впечатление, что кое-что ты прихватила, не дожидаясь, пока сам подарю.

— Гена! — Лариса округлила глаза, насколько это было ей под силу. — Ты подозреваешь меня в воровстве?! Ты?! Меня?!

— Пропал мой пистолет.

— Он, наверное, очень дорогой? Я могу помочь? У меня есть деньги на книжке...

— Остановись. Он не дорогой. Если бы тебе понадобились пистолеты, я достал бы десяток. Но пропал мой пистолет.

— Ты считаешь, что его взяла я?

— Я не могу его найти после того, как ты побывала на даче. Ты уехала утром, сказала водителю, что я тебя отпустил. А я не отпускал.

— Ты хотел оставить меня у себя? Навсегда?! — Лариса опять сделала круглые глаза.

— Сядь, ради Бога, я не могу смотреть на тебя в таком виде... — Колов снял фуражку, вытер лоб и опустился в кресло.

— Прошлый раз ты хотел видеть меня именно в таком виде, — она обиженно передернула плечами. — Говорил, что именно такой мой наряд тебе нравится. Вот я и подумала, что...

— Что ты подумала?

— Я подумала, что ты говорил эти слова не только потому что выпил коньяка, — закончила она жестко. — Извини, дорогой, сейчас прикрою срам, чтобы сделать тебе приятное.

Колов вскинулся, хотел ответить что-то резкое и злое, но, увидев, как Лариса, отбросив полотенце, пытается попасть рукой в рукав халата, промолчал, подождал, пока она повяжет пояс и сядет в кресло.

— Ты брала пистолет? Если брала — отдай. И мы останемся друзьями. Обещаю.

Лариса помолчала, поигралась кисточкой халата, глядя в окно, скорбно опустила голову.

— Ты мне не веришь, — проговорила она с трудом, и одинокая слезинка упала ей на руку. — Я все поняла... Ты меня не любишь. И тогда не любил.

— Как я могу тебе верить, если пистолет исчез вместе с тобой в то же утро?! — вскричал Колов.

— Может быть он исчез еще вечером?

— Как?

— Не знаю, о каком пистолете ты говоришь, но вечером я видела у тебя в руках... Ты хотел пойти пострелять...

— Я? Пострелять? В кого?

— Ты хотел показать, как это делается... Я отказалась, но ты все-таки пошел...

— И стрелял? — растерянно спросил Колов.

— Не знаю... При мне... При мне, вроде нет...

— Но выстрелы ты слышала?

— Я в этом не разбираюсь.

— Но грохот, грохот был?

— Что-то грохотало... Может быть, гром, может, кто-то пробежал по листу железа, может, это были и выстрелы... Я ведь, Гена, в тот вечер тоже немного выпила... Наверняка больше бутылки... Я как чувствовала, что такого коньяка мне уж не попробовать.

— Не прибедняйся! Голдобов пьет коньяк не худший.

— Гена, возможно, у него есть коньяк даже лучше твоего, но угощает он только водкой.

— Не может быть! — вскричал Колов изумленно.

— Я говорю то, что знаю, — Лариса нерешительно протянула руку и провела пальцем по колену Колова. Он поймал ее ладонь, заставил посмотреть себе в глаза.

— Послушай меня, Лариса... Ты очень красивая женщина и мы могли бы с тобой надолго стать очень близкими друзьями... Я надеюсь, что это еще возможно... Я бы очень этого хотел. Но пистолет — это из другой области. На нем номер, этот номер числится за мной. Слишком многое на кону. Сейчас те ребята, которые остались на площадке, сделают обыск. Не возражаешь?

— У меня? Здесь? Сейчас?

— Да. У тебя. Здесь. Сейчас.

— г А если буду возражать? Обыска не будет?