Банда

— Почему вы решили, что в управлении полный порядок?

— Нам показали документацию.

— Вы что же думаете, в управлении покажут вам какую-то другую документацию? Ладно, дальше неинтересно... Слушайте внимательно... Вот номер мотоцикла... Мне нужен и он, и его хозяин. Будьте осторожны. Возможны неожиданности...

— Павел Николаевич... Мы в общем-то зашли попрощаться... Нам сказали, что ты отстранен и мы будем работать с другим следователем.

— Так... Ну, хорошо. Вы попрощались? А теперь идите. И чтоб духу вашего в этом кабинете больше не было.

— Что ж ты так, Павел Николаевич, — начал было Ерцев, но Пафнутьев в бешенстве перебил его.

— От вас воняет, ясно? Воняет! Выметайтесь!

— Как бы от тебя не завоняло, Павел Николаевич, — сказал Манякин с улыбкой. — Как вон от того копыта, — он кивнул в сторону лошадиной ноги.

— Вон! — Пафнутьев замахнулся телефоном и оперативников вымело из кабинета.

«Спокойно, Павел Николаевич, спокойно, — сказал себе Пафнутьев, снова усаживаясь за стол. Он не испытал ни раздражения, ни раскаяния в своем столь несдержанном поведении. Эта вспышка окончательно погасила все алкогольные недомогания, и он снова чувствовал себя свежо. — Этот день еще мой и Анцыферов не сможет отнять его у меня. Колов забрал оперативников? Это он сделал напрасно. Будь они при мне — генералу было бы спокойнее. Что они могут сделать? Могут похитить мотоцикл... И у меня не будет никаких доказательств. Вот это уже плохо... В самом деле, убийца на крючке только благодаря мотоциклу. Достаточно утопить его в лесной луже, загнать в гараж и мне никогда ничего не доказать. Значит, срочно — мотоцикл... Но тогда вся банда получит предупреждение...»

Вошел Анцыферов, изящно прислонился к косяку двери, с улыбкой посмотрел на Пафнутьева.

— Как успехи, Паша?

— У меня забрали оперативников. Как раз в тот момент, когда я собирался арестовать убийцу.

— Это Колов. Я проговорился, что отстранил тебя от дела.

— Все это у вас отлично разыграно. — Привет! — поздоровался он с вошедшим Дубовиком. — Но послушай и ты... У меня забрали оперативников в тот момент, когда я дал им команду арестовать убийцу, — эти слова Пафнутьев произнес уже для Дубовика.

— Я дам тебе десяток оперативников, — Анцыферов все понял, забеспокоился. — Только задерживай, ради Бога. Приходи. Решим. Дадим. Похвалим за усердие. — И он вышел.

В это время раздался телефонный звонок.

— Слушаю!

— Здравствуйте, — раздался в трубке вежливый голос, и Пафнутьев тут же почувствовал, что уже где-то слышал это воркование, но вспомнить не смог, очевидно, разговаривал с человеком вживую, не по телефону. — Вы занимаетесь делом по убийству Пахомова?

— Занимаюсь.

— Ровно в двенадцать часов дня... — говоривший помолчал, давая возможность Пафнутьеву усвоить сказанное. — Сегодня ровно в двенадцать часов дня у торгового центра... Там небольшой сквер возле поворота трамвая...

— Знаю! — отрывисто сказал Пафнутьев.

— Вы будете сидеть на голубой скамейке... Их там несколько, но голубая одна... К вам подойдет мальчик и передаст кое-какие документы. Они могут пригодиться.

Все.

Пафнутьев с недоумением посмотрел на трубку, из которой уже неслись частые гудки, и осторожно положил ее на рычаги.

— Что, Паша? — спросил Дубовик. — Взятку предлагают?

— Черт их знает... Может быть... Пока предлагают встретиться.

— Ночью на кладбище?

— Нет, в том-то все и дело, что нет... Средь бела дня, в оживленном месте... Какие-то документы...

— Надо брать, — сказал Дубовик. — Может, подключить ребят? А? Взять в кольцо...

— Бесполезно. Подойдет посторонний мальчик... Он ничего не знает. А документы он и так передаст...

— Ну, смотри... А то как бы чего не вышло. Убийство тоже ведь средь бела дня... Со странной публикой ты связался, Паша... Они не прячутся в ночной темноте и потому неуловимы.

— Ограниченно неуловимы, — поправил Пафнутьев. — В некоторой степени до определенного момента.

— Пойдешь?

— Конечно. Что еще остается следователю, отстраненному от дела. Но легкое беспокойство своим клиентам сейчас придам, — Пафнутьев быстро набрал номер. — Управление? Мне, пожалуйста, Голдобова. Занят? Совещание? Очень важное? А если он отвлечется на две минуты, город охватит паника, голод, одичание? Следователь Пафнутьев. Благодарю. Вы очень любезны, — последние слова Пафнутьев умудрился произнести таким тоном, что любой мог бы вскипеть от оскорбленности. — Илья Матвеевич? Всегда помнящий о вас Пафнутьев. Вы еще не возжелали дать показания?

— А разве вы еще ведете это дело?

— А разве нет?

— Слухом земля полнится, Павел Николаевич, — улыбнулся Голдобов.

— Видите ли, Илья Матвеевич, обычно до нас доходят только те слухи, которые мы сами желаем услышать.

— Значит, продолжаете свою деятельность?

— И весьма успешно.

— Поздравляю.

— Установлен убийца вашего давнего друга Пахомова. Установлена группа поддержки. И даже, хотя вы и не поверите, группа обеспечения.

— И такая есть? — усмехнулся Голдобов, но вопрос его прозвучал несколько нервно. — И чем же она его, то есть убийцу, обеспечивала?

— Материально поддерживала, Илья Матвеевич.

— Надо же... Так что вы, собственно, хотите?