Банда

— Шефу виднее, — обронил Подгайцев.

— Ни фига ему не виднее! — вдруг закричал Заварзин. — В штаны надела шеф вот и все. Перетрухал! И мы тоже хороши...

— Мы сделали то, что от нас требовалось, — тихо, но твердо сказал Подгайцев. — А этот надежный парень раскололся перед поганым следователем, как... Как последнее дерьмо.

— Все правильно, — кивнул Феклисов. — Все путем, ребята.

— От нас он не ожидал такого, — хмыкнул Махнач. — Все понял только, когда я кружку с водкой поднес... Ну, ничего, ему не было больно. Когда столько выпьешь — уж ничего не помнишь.

— Мир праху его, — сказал Заварзин, в очередной раз поднимая стакан.

— Дай Бог, чтоб и за наш упокой кто-нибудь! выпил, — проговорил Подгайцев каким-то смазанным, пьяным голосом.

— Выпьем, — кивнул Заварзин. — Не переживай;

Михей... Это я тебе обещаю.

Подгайцев быстро взглянул на него, но без страха, с ухмылкой, как бы зная что-то про себя, что-то уже прикидывая.

Андрей потерял ощущение времени. Вся его забота сводилась к тому, чтобы меньше выпить. Он прикидывался опьяневшим, неловко опрокинул стакан, тут же наполнил его водкой, что-то говорил и время от времени остро поглядывал за окно — ключи все еще висели на дверце "мерседеса”. После четвертой бутылки он окончательно убедился, что Заварзин не решится сегодня сесть за руль, заночует здесь. Пьянка продолжалась и только темнеющее небо отмечало проходящие часы. Выйдя во двор, Андрей взглянул в сторону завода — ему показалось, что в провале стены полыхнули фары. Но сколько он после этого не всматривался, ничего не увидел. То ли Света затаилась, то ли еще не приехала.

Когда он вошел в комнату, Подгайцев разливал по стаканам пиво — значит, сейчас все пойдет еще круче. Пиво к хмелю прибавит дури, тяжести сонливости. Андрей разлил две бутылки пива по стаканам, хотя видел, что в них оставалась и водка. Этого никто не заметил. Первым взяв свой стакан, пригубил, но тут его качнуло, он с трудом выровнялся и прислонился к стене — Держись, парень! — хохотнул Заварзин. — Держись, Андрюха! Тебя еще ждут кое-какие испытания Жизнь продолжается!

— Какие испытания?

— О! — протянул Заварзин, подняв вверх указательный палец. — Очень ответственные! Очень! Ну, просто невероятно ответственные. Но мы в тебя верим. С некоторых пор мы верим в него, правда, ребята? Теперь он наш, — положив тяжелую руку на плечо, Заварзин сочно поцеловал Андрея в щеку. — Куда ему бедному теперь податься... Кругом одни враги, опасности, следователи шныряют по следам... Но мы с ними разберемся, правда, Андрей?. Со всеми расквитаемся.

И опять Андрей расчетливо долил водку в стаканы, в которых еще были остатки пива. Эта смесь наверняка свалит самых крепких. Феклисов, уставившись перед собой, жевал, бездумно запихивая в рот кусок за куском. У Махнача взгляд остановился и глаза сошлись к переносице, к тому же он весь сотрясался и вздрагивал — началась икота. Подгайцев склонился над столом и волосы его лежали среди тарелок. Заварзин, неопределенно улыбался чему-то, сидел со стаканом в руке и чуть кивал, как бы разговаривая с собой.

— Значит так, ребята, — вдруг проговорил он ясным голосом. — Завтра утром мы должны навсегда забыть и эту пьянку, и повод. Ясно? И пьянку, и повод. Ничего не было. Никаких трогательных воспоминаний. Все. Я пошел спать. Хотя на посошок еще можно бы, а, Михей?

— Даже нужно, — Подгайцев неловко сковырнул ножом пробку с горлышка бутылки. Но разлил уверенно, поровну. — Андрей, поставь пиво на место. Пусть на утро останется, а то не выживем. Саша, тебе слово.

— Ребята... Значит так... Мы будем живы и здоровы до тех пор, пока будем держаться друг за друга. Как только кто дрогнет, так сразу каюк. Поэтому предупреждаю... Если замечу, — он с пьяной пристальностью посмотрел на Андрея, пытаясь собрать его расползающийся образ, — если замечу, что кто-то дрогнул... Тому будет первый каюк. Это должен знать каждый. Чтоб потом не обижаться. Один вот дрогнул и что же... Не пережил ближайшей ночи. Не надо отрекаться, ребята. Нам уже нельзя... Самый чистый из нас и тот тянет, — он снова посмотрел на Андрея. — Если не на расстрел, то на десяток лет уж точно, а то и на полтора. Через пятнадцать лет, никто не возвращается. Поверьте мне... Я видел некоторых... Это другие люди... Они немного похожи на прежних, даже могут узнать своих прежних друзей, но это другие люди. Он говорил мне, Саша, ты меня узнаешь? Я же Ваня! Смотрю — это не Ваня. Он когда-то был Ваней... А сейчас он Ваней только притворяется. Слушайте меня... Все летят на бабах, на жадности и на водке. Ну, как мог Олег струхнуть перед этим недоделанным следователем! Как он мог выболтать...

— Он не струхнул, — сказал Подгайцев, не поднимая головы. — Он ошибся.

— В чем?!

— Не правильно оценил положение. Он решил, что если назовет шефа, то это сразу снимет все проблемы. А потом уже было поздно. Да и следователь сдуру вцепился в него, как в... Вот и все. Это не предательство.

Это оплошность. И мы поступили правильно. Потому что струсить и продать он мог позже. А так ушел чистым.