Банда потерпевших

Он не спел отреагировать. Я выстрелил ему в грудь. Громче выстреливает пробка из шампанского. Делона переломило пополам, он осел на пол. Я подобрал его ствол. Это была тяжелая, больше килограмма «гюрза», я видел такую у Вахи. Может быть, это была как раз «гюрза» Вахи. Очень ценная плётка, пробивает бронежилет, прицельная дальность 100 метров вместо обычных 50. Ёмкость магазина 18 патронов! Я был очень доволен. Я был особенно доволен, что выстрелил сразу, не стал тянуть. И выстрел был правильный – раненый в грудь обычно мгновенно теряет способность к сопротивлению.

«Дух» застонал, он приходил в сознание. Он мог закричать. Я ударил его по голове рукояткой «гюрзы». Он отрубился.

Мы пошли гуськом по коридору. Я – Клава – Эля.

Спускаясь по лестнице на первый этаж, я замедлил шаг.

Другой «дух» болтал с девкой, сидевшей на регистрации. Увидев странные лица (грим у девчонок остался, некогда было смывать), он насторожился. Я выстрелил ему в грудь. Его переломило, он свалился. Я выдрал из его кармана «стечкин» вместе с подкладкой, иначе не вынимался. Снова знакомое оружие. Неужели Ваха отдал все свои стволы, а сам сейчас безоружный?

Мы вышли из гостиницы. Здесь было чисто – никого Я велел девчонкам, ждать меня на соседней улице. Клава сделала протестующий жест. Но тут же сообразила, что я прав. Одному мне будет легче отбить машину.

Она попыталась отговорить меня:

– Нет, – сказал я.

Клава схватила Элю за руку, они быстро пошли в сторону от гостиницы.

Мне нужна была не столько машина, сколько Ваха. Я должен был рассчитаться. Во мне это сидело. Я должен был от этого освободиться.

Вывернув за угол, я ускорил шаг. Увидел меня совсем близко, Ваха не потерял самообладания. Но и особого дара речи не проявлял.

– О-о-о! – он с удивлением смотрел на направленный ему в грудь тэтэшник с набалдашником глушителя.

Я тяжело дышал. Меня возмутило, что он меня не боится.

Ваха смотрел мне в рот.

– Откуда зубы? Может, это не ты, хазки?

Я выстрелил ему в сердце. Он упал ничком, лицом в асфальт. Другой «дух» пружинисто поднялся с корточек. Он готов был броситься на меня. Я выстрелил ему в грудь и забрал его ствол – карманную «берету».

Ваха дёрнулся. Он был ещё жив. Я выстрелил ему в затылок. Он замер.

Я отряхнул с брюк кровь, открыл машину, сел за руль. Вытянул перед собой пальцы. Они дрожали, но не сильно. Мне это понравилось.

Пряхин

Сижу у себя в отделе. В утренней сводке происшествий значится то, чего я ожидал. В Севске (Брянская область) неизвестный тяжело ранил троих кавказцев, четвертый убит.

Если убит кто-то другой, не Ваха, это Султан переживёт. А если Ваха… Этот вариант я учёл. Отправил жену и сынишку к родителям в Вологодскую область. Жена будет собирать на зиму клюкву, сушить грибы. Обожаю суп из белых грибов. Сына хлебом не корми дай половить хариуса.

Связываюсь с Севском, интересуюсь у коллег, какие зацепки. Накануне поселилась странная компания. Парень и две девушки. Сняли номер на двое суток, а утром исчезли. Всего было произведено три выстрела, но никто их не слышал. Вероятно, огонь вёлся из пистолета с глушителем. Сомнений нет: это работа Вани.

Звоню Волнухину. Сообщаю, что натворил его сынок. Профессор в шоке.

Не верит, думает, беру его на понт.

– А ты позвони Ване. Он тебя лучше убедит. Но потом сразу – мне.

Отключаюсь, жду. Минут через десять профессор снова выходит на связь.

Упавшим голосом спрашивает:

– Что же делать?

Я понимаю, что Ваня не стал его посвящать, кого именно он грохнул.

Отвечаю:

– Даже не знаю. И же сказал, что прекратил все мероприятия по розыску.

– А почему? – спрашивает Волнухин. Чувствуется, что этот вопрос не даёт

ему покоя.

– Давал твоему сыну шанс. Не ради него, ради тебя. Но видишь, как

обернулось. Допускаю, что произошла бытовая ссора, кавказцы – ребята задиристые.

Но драка-то не на кулаках была и не на ножах. Пистолет откуда-то у Вани взялся. И

есть подозрение, что не простой пистолет, а с глушителем. Троих уложил, одного-смертельно, а ведь никто выстрелов не слышал. А что сам-то Ваня говорит?

Мне это было важно знать: сказал ему Ваня, что свёл счеты с Вахой, или не сказал. Но профессор не стал передавать свой разговор с сыном.

Держу его на крючке:

– Пока никто, кроме меня, не знает, чья это работа. Даю твоему сыну еще

один шанс.

Велю Гере держать связь со свидловскими ментами. Не мешало бы поставить на прослушку телефон матери Клавы. Они наверняка созваниваются. Из разговоров можно понять, где находятся и куда планируют бежать дальше.

Гера докладывает: телефон давно на прослушке. Есть новость: Гусаков и Смирнова сейчас в Свидлове.

Семейный совет? Похоже на то.

Вечером звонит Султан.

– Ты хотел убрать моих людей руками моего раба, шакал!

Играю оскорбленное самолюбие:

– Знаешь, Султан, если не веришь, давай прекратим отношения. Я не могу так работать. Какого хрена ты меня ни за что ни про что оскорбляешь?

– Потому что знаю твою подлую ментовскую натуру. Ты же оборотень. Как можно верить оборотню?

– Тогда давай распрощаемся.

Султан нехорошо смеётся:

– Конечно, распрощаемся, куда ты денешься. Но тогда, когда я это решу