Банда профессора Перри Хименса

Пахло здесь так, как и должно было пахнуть на свалке. Пахло техническим маслом, разлитым по земле, смазкой, дохлыми кошками и собаками, по-видимому, не выдержавшими яростной конкуренции в борьбе за место под теплым солнцем с многомиллионной армией крыс, отожравшихся на кожаных чехлах и сидениях. Какой-то ученый сказал — будущее принадлежит крысам! Чем их только не травили, чем их только не жгли, а они все размножались и размножались, и они все грызли и грызли сидения, ремешки, превращая салоны автомобилей в усыпанные трухой свои дворцы, в которых они выводили потомство, еще более закаленное к разным невзгодам, с более приспособленным организмом, с здоровыми и крепкими зубами, с небольшой продолговатой головой и без всяких там ненужных извилин в том сером веществе, что господь бог зачем-то напихал им в голову. Феномен жизнестойкости крыс вызывал у исследователей зависть, и некоторые спецы по переработке отходов занялись этими животными всерьез, намереваясь заставить их потрудиться на благо цивилизации.

Дик Ричардсон собирался взглянуть на выставку автомобилей, подошел к фургону, чтобы предупредить патлатого экстремиста, тот сказал, что все уже готово и спрыгнул на землю, когда раздался вой полицейских машин. Боевик метнулся к кабине, выбрался с автоматом, прокричал Дику, чтобы тот уходил, и начал стрелять по приближавшимся полицейским джипам.

Дик побежал, на ходу вытащил карманный биогенератор ГСД, сделанный в виде револьвера с длинным толстым дулом. Он попытался сориентироваться, прикидывая, как по свалке выбраться к Гудзону, надеясь по берегу уйти в город или отсидеться где-нибудь дотемна. Сзади донеслась стрельба, автоматные очереди патлатого перехлестывались частыми пистолетными выстрелами. Вдруг мощный взрыв потряс воздух, вверх полетели колеса фургона, обломки генератора ГМП, схожие с падавшими с неба оплавленными метеоритами. Послышался вой вновь прибывших полицейских машин, ругань, стрельба.

Он споткнулся о какой-то пустой бак, упал на него, загрохотал рукояткой биогенератора, снова побежал, лавируя между кучами ржавого металла, перевернутых машин. Выбежав из-за автомобиля, он увидел бежавших ему наперерез полицейских, типов в штатском, людишек в черных мундирах. Кто-то выстрелил в него, что-то кольнуло в правое плечо. Он заметил, что его обходят и слева, два агента пробирались за наваленными горой протекторами. Он пригнулся, бросился вправо, перескакивая по кабинам автомобилей, стуча ботинками.

Снова кто-то выстрелил в него. Резкая боль в левой ноге свалила Дика на землю. Он приподнялся и, прихрамывая и прячась за груды железа, пошел между штабелей спрессованных кузовов грузовиков. Он уже шел медленно, выбрался на открытое пространство и тут чуть не столкнулся нос к носу с теми, с четырьмя. В одном из них Дик узнал симпатичного и скромного Чезаро Кассини, чуть левее и ближе стоял плешивый итальянец, тот самый мафиози, что мелькал на снимках из дела по разбирательству о темных махинациях с наркотиками Фелуччи, третьим был воспитанный и щепетильный педант Тэйт, бывший сотрудник фирмы «Хименс и Электроника», нейрофизиолог, специалист по человеческой психике, и за ним, еще дальше, чернела фигура эсэсовца, того самого Кагена, что взялся наводить порядок на военно-воздушной базе «Ральф», перед въездом на которую стояла надпись: «Собственность правительства США. Секретно. Посторонним вход категорически запрещен».

Чезаро держал перед собой шмайссер и то ли испугался, что интеллигент Дик Ричардсон первым нажмет на курок своего старинного усовершенствованного револьвера, то ли от неожиданности встречи, полоснул из автомата, не целясь. В грудь Ричардсону что-то ударило, кольнуло так, как бывает, разъяренные осы налетят на тебя вдруг и незаметно жалят. Дик поднял свой биоизлучатель, нажал на кнопку. И тут как-то мудрено взмахнул рукой тот, что стоял намного дальше, эсэсовец, и к ногам Дика, описав от Кагена по воздуху дугу, что-то упало, какой-то допотопный пест с деревянной ручкой.

А потом этот пест взорвался, и Дика ранило в живот, и из него вывалились кишки. Длинные кишки, очень длинные, он и не знал, что они у него такие длинные. Зацепившись за что-то, они все вылезали и вылезали из живота, боль была адская, и его уже не интересовало, за что они зацепились, за деталь какого автомобиля. Была сильная боль, и он не знал, как от нее избавиться. Он все же отцепил кишки, длинные свои кишки, и пытался их затолкать назад. Руки у него стали все в крови, красные и липкие. Кишки были белые и липкие. И к ним приставал мусор, ржавые металлические крошки, и он еще пытался их с кишок убирать. И было опять сильно больно. И он закричал: «Больно!.. Больно!.. Хи-менс! Больно!.. Хи-менс! Спасите меня!..» Он сделал еще несколько шагов к Чезаро. Тот, бросив шмайссер, попятился, споткнулся, упал, на четвереньках пополз от надвигавшегося на него человека с болтавшимися у развороченного живота белыми кишками.