Банда Тэккера

Бауер почувствовал, как в нем закипают слезы, но глаза были сухи. Ему казалось, что внутри у него все дрожит и рвется от судорожного неистового плача. Он сидел на полу, закрыв глаза, давясь от слез, и рядом с собой, как неуловимое прикосновение, ощущал тепло Кэтрин и звук ее дыхания. Ему казалось, что он ощущает ее всем своим существом, но осязать не может. Это мучительное чувство заставило его широко раскрыть глаза, и он увидел, что Кэтрин подняла голову и смотрит на него.

- Что с тобой? - спросила она.

- Я болен.

Она села на кровати и, протянув руку, дотронулась до его лба.

- У тебя жар, - сказала она. - Что же ты сидишь на полу, на самом сквозняке. Я позову доктора.

- Моя болезнь не для доктора. - Бауер поднялся на ноги.

- По-моему, у тебя жар.

- Ну да, это все, что ты знаешь. "Поставь термометр", "Выпей горячего чаю", "Позови доктора". Выкинь это из головы хоть на минуту. Человек может быть болея и по-другому, представь себе.

- Сядь. Вот сюда. - Кэтрин подвинулась, освободив ему место на краю постели. - Садись сюда и расскажи мне, в чем дело.

- К чему? Это длинная история. Это такая длинная история, что ее за целую ночь не перескажешь. И чем ты можешь помочь?

Бауер медленно поднялся с пола и сел на постель. Он сидел в полукольце изогнутого тела Кэтрин. Она смотрела на него сбоку. Он повернул голову и взглянул ей в глаза, и на мгновение ему показалось, что ее взгляд обнимает его. - Это все там, на работе, - сказал Бауер. - Он просто доводит меня до сумасшествия, иной раз я сам не знаю, что делаю.

- Кто? Мистер Минч?

- Мне иногда кажется, что я убью его, если он не оставит меня в покое. Честное слово! Вот до чего дошло. Даже не знаю, что делать.

- Что ты! Почему? Мистера Минча? Ты говоришь про мистера Минча? Когда это случилось? Сегодня?

- Сегодня, вчера, в среду, в субботу, - какая разница, когда! Это уже давно тянется. Ты ведь знаешь, Кэтрин, я никогда никого не трогаю. Я в жизни никому не делал неприятностей. Я сам не хочу иметь неприятности и никому не хочу делать неприятности. Да вот только сейчас, когда я возвращался домой, в подъезде, внизу, один человек... Я бы мог... у меня была возможность... сделать... ужасную вещь. Но, понимаешь, они гоняются и цепляются, и до того, до того доводят человека, что уже нет никаких сил выносить это, доходишь до точки.

Бауер вскочил на ноги. Он низко наклонился к лицу Кэтрин.

- До точки! - крикнул он. - Предупреждаю тебя!

- Фредди, да что случилось? - Кэтрин слезла с постели. - Скажи мне. Я же ни слова не понимаю из того, что ты говоришь.

Она близко подошла к мужу и настойчиво прижалась к нему, заглядывая в лицо.

- Поди ко мне и расскажи про свою беду, - попросила она.

Бауер попятился от нее.

- А ты поцелуешь меня, и все будет хорошо!

- Но ты же можешь сказать мне?

- Нет. Как я могу тебе сказать? Чем ты поможешь?

- Ну, Фредди, пожалуйста. - Она снова подошла и снова прижалась к нему. Бауер почувствовал ее груди под своей рукой. В голове у него стоял дикий гул, и на мгновение ему показалось, что ее объятье ограждает его от этого гула.

- Прошу тебя, Фред, скажи мне, - прошептала Кэтрин.

- Ладно. - Голос его звучал хрипло. - Ладно.

Он отступил на шаг. Слова теснились в голове. Он не знал, какие выбрать. Ему хотелось рассказать обо всем сразу. Он дышал тяжело, словно его что-то душило.

- Ладно. Я скажу тебе, - пробормотал он. - Ты сама захотела. Ладно, слушай. Я должен уехать, а где мне взять на это денег?

- Куда уехать?

- Куда глаза глядят! Как бродяга, без гроша в кармане, в товарном поезде!

- Ты что, с ума сошел?

- Нет. - Бауер опустил глаза. - Так нужно.

- А дети? Что они будут есть, если ты бросишь работу?

- Вот об этом-то я и думаю.

- Так! - вскричала она. - Да подними ты голову. Перестань бормотать. Говори толком. Что ты надумал?

Бауер медленно поднял голову.

- А вот что я надумал: надо бросить эту работу, стать на пособие и как безработный получить временную работу... а потом, может быть, я сумею устроиться на такую службу, где не придется каждую минуту дрожать, что тебя застрелят из-за угла.

- Кто это станет в тебя стрелять?

- По крайней мере, тогда я смогу собраться с мыслями и немножко оглядеться. Да нет, нет, разве я человек? Камень какой-то на дороге, топчите его, толкайте. Стой здесь, катись туда... Кто это станет со мной считаться, спрашивать меня - пихнут, и все. Казалось бы, ясно, что человек, если захочет, может сменить эту службу - так или нет? А вот, по-ихнему, нет. Они меня не отпустят. Поэтому я и должен уехать. Но тогда я не получу пособия. Вот об этом-то я и думаю, и еще думаю, что все-таки должен уехать: уехать, и все. Так я решил, окончательно.

- Ты хочешь нас бросить?

- Да, - сказал он спокойно и твердо.

- Что ж, хорошо. Бросай нас, беги.

- Не говори так. Ты должна мне помочь. - Бауер начал придвигаться к ней. - Я еще никогда ни о чем тебя не просил с тех пор, как мы поженились. Я всегда старался, как мог, для тебя. Но теперь ты должна помочь мне.

- Ты просишь меня помочь тебе уморить с голоду наших детей?