Банда Тэккера

Генри проспал весь день до вечера, почти до самого возвращения Дорис из театра. Когда он проснулся, было уже около одиннадцати часов. Он оделся, разыскал газовую конфорку и в углу гостиной нашел холодильник, покрытый куском зеленой шторы. Генри приготовил яичницу с грудинкой и кофе - для себя и для Дорис, - но не наелся, и зажарил еще одну яичницу с грудинкой, и поел еще хлеба, и выпил еще кофе.

- В жизни не ел ничего вкуснее, - сказал он.

- Если вы еще к тому же умеете шить, я, пожалуй, женюсь на вас. - Дорис думала, что это очень остроумно, и Генри с готовностью рассмеялся.

Они вместе вымыли посуду под краном в ванной. Дорис мыла, Генри вытирал. Он сказал, что это не место для мытья посуды, а она сказала, что больше негде, - комнаты здесь не приспособлены для ведения хозяйства. Хозяйка поставила им газовую конфорку и холодильник только потому, что при их вечерней работе в театре им трудно без этого обходиться.

После этого Генри, помолчав немного, сказал:

- Я уже чувствую себя женатым.

- Ну, так вы не женаты. - Эти слова были сказаны с ударением. В них прозвучал испуг. Опустив голову, Дорис усердно скребла тарелку.

Генри подумал, что, пожалуй, она рассчитывает, что он и впредь будет спать на диване, как это бывает в кинофильмах. Да, вероятно, она так и думает. Так показывают в кино, и это всегда страшно увлекательно. А впрочем, она знает, что здесь будет не так. По ее голосу слышно, что она хоть и думает о кинофильмах, но знает, что ее ждет, и сама этого ждет, и сама не знает, чего ей больше хочется - чтобы было, как в кино или как в жизни. Значит, у нее уже был кто-то, был любовник. Она еще совсем девочка, но, хотя бы один, да был... быть может, просто для того, чтобы узнать, что это такое и на самом ли деле это так хорошо, как можно подумать, раз все этого добиваются.

Генри стало жаль ее. Он почувствовал ее молодость, волнение и страх и вдруг рассмеялся. Он бросил полотенце на край ванны, подошел к Дорис, повернул ее к себе лицом и обнял.

- Вы же знаете, что мы скоро поженимся, миссис Уилок, - сказал он.

- Пустите, от меня пахнет помоями.

- Восхитительный запах.

Дорис пыталась оттолкнуть его, но он ее не отпускал; она пыталась вырваться из его объятий, но он держал ее крепко.

- Это запах супружества, - сказал он смеясь.

Дорис продолжала вырываться. Она всем телом извивалась в его руках, и он вдруг перестал смеяться.

- Дорис, - сказал он.

Она затихла и посмотрела на него, и он еще крепче прижал ее к себе и поцеловал. Это был долгий поцелуй. Генри повел ее в спальню, не выпуская из объятий, не разъединяя губ.

- Господи, на мне фартук, - сказала она.

Его губы заглушили ее голос, слова прошелестели у него во рту и отдались в голове.

- Я его сниму, - сказал он.

10

На следующий день, в субботу, у Дорис, кроме вечернего спектакля, был еще и утренник. Уилок начал звонить по телефону. Во всем доме был один-единственный телефон внизу в вестибюле, где каждый мог подслушать разговор, поэтому Уилок звонил из аптеки на углу. Он дважды говорил с Джонстоном по поводу лотерейных дел, и во время второго разговора узнал, что приходил Джо.

- Ну, и как? - спросил Уилок.

- А как вы думаете? - ответил Джонстон.

- Вам удобно сейчас говорить?

- Вполне, здесь никого нет.

- Как он себя вел? Что он делал? Что он говорил?

- Спрашивал, где Бен.

- А вы сказали ему?

- Как я мог сказать? Я сам не знаю, где он.

- А что еще? Расскажите мне все - как он вошел, что сказал, что вы сказали, какой у него был вид и что он думает делать, - все, все.

- Ну, - сказал Джонстон, - страшен он был до черта, когда вошел. Я сказал ему, как мне было велено, что Бен решил ненадолго залечь, а я должен говорить лотерейщикам, что он скоро вернется, и вести дело, пока нет ни вас, ни его. Вот и все. И Джо должен мне в этом помочь. Вот и все.

- Ну и что потом - он ушел?

- Нет, не сразу. Это тянулось довольно долго. А вы как думали?

- Опишите мне все подробно. Я хочу знать все в точности.

- Джо спрашивал, не сообщал ли нам Фикко насчет... ну, вы понимаете, насчет его брата. Не получали ли мы какого-нибудь извещения, что должны столько-то и столько-то уплатить Фикко, чтобы выкупить Лео, что-нибудь в таком роде. Ну ничего такого не было, и я ему это сказал.

- А дальше что?

- Да это, по-моему, все. Ну, он был зол, понятно. А как вы думали? Он решил сначала, что я его морочу, что я знаю, где Бен или вы, но я убедил его, что ничего не знаю.

- Как? Как вы это сделали?

- Я показал ему на свою лысую голову.

- А что это значит?

- А вот то и значит. Я показал ему на свою лысую голову, и он понял, что не может лезть с кулаками на такого старика.

Уилок ничего не ответил, и Джонстон подождал немного.

- Он меня давно знает, - сказал наконец Джонстон. - Он знает, когда я говорю правду, и понимает, что это правда. Мне неизвестно, где Бен и где вы, и лучше вы мне этого не говорите.

- Его сейчас тут нет?

- Кого?

- Джо.

- Нет, здесь никого нет, я же вам говорил.

- А он сказал, зачем я ему нужен? Или Бен?