Бандеровка

С легким рюкзаком за спиной, где лежали только ноутбук и смена белья, Саша шагал знакомыми с детства улицами. Вот его дом и старая площадка, где они с братом и соседскими мальчишками играли в казаки-разбойники, и беседка, где они позже, прячась от мамы, пили пиво. Теперь все уже казалось обветшалым и маленьким. Многое изменилось. Он переехал в Киев и женился, а брат успел развестись. Саша знал о разводе от мамы, Леша на эту тему никогда не разговаривал. Отношения братьев стали разлаживаться в подростковом возрасте, когда вдруг выяснилось, что у них разные отцы. Мама родила Сашу не от мужа. Это и было причиной постоянных родительских ссор. Тогда Саша ушел в учебу, а Лешу затянула улица. Он часто приходил домой поздно и пьяным, дрался, попадал в милицию. Саша думал, что брат винил его во многих семейных и собственных проблемах. Несколько раз он пытался переломить эту ситуацию и снова подружиться, но отчужденность между ними только росла. Отчима Саша всегда считал своим отцом, несмотря на то, что тот относился к нему достаточно холодно, хотя никогда не бил и не наказывал. И только мама металась между ними всеми, как загнанный зверь, стараясь угодить каждому.

Он зашел домой. Пахло пирогами: мама ждала, готовилась к его приезду.

— Кто дома? Я приехал! — крикнул Саша.

Мама выбежала из кухни, на ходу снимая фартук и поправляя волосы.

— Ты уже здесь! — она принялась с чувством его обнимать. — Сейчас обед будет готов! Похудел что ли? У вас там хоть есть что есть? Передают — магазины пустые, люди в очередях стоят.

— Мам, все у нас там есть. Так же, как и здесь, супермаркеты ломятся, — он улыбнулся и поцеловал ее в щеку.

— Ой, я не знаю… Давай хоть круп тебе сложу в обратную дорогу.

— Ничего не надо. Пойдем на кухню, покажешь мне, что ты печешь!

— Изголодался там… Тапки вот обуй.

— Мам, я босиком, мне жарко!

В духовке румянился пирог с вишнями. Белые занавески на окне легонько колыхались. На подоконнике цвела фиалка, и еще какие-то отростки пускали корешки в стаканах. Все так же, как перед отъездом. Только мама суетилась и волновалась больше.

— Мамуля, как ты живешь?

— Да как живу, волнениями. То за Лешу, то за тебя. Но Леша хоть на глазах, а ты вот уехал — да в неудачное время.

Саша крепко обнял маму.

— Ну почему же неудачное? Очень даже удачное — я встретил самую лучшую девушку.

— Ой, родной… Ну пойдем, хоть фотографии ее покажешь, а то ты пересылал, а я открыть не сумела.

Вечером приехал брат. Ввалился в дом, громко топая тяжелыми ботинками. От его вида Саше стало не по себе. Брат изменился: обрюзгли и обвисли щеки, нахмурились брови, образовав глубокую морщину на переносице, глаза больше не смотрели открыто и прямо. Сердце Саши сдавило тяжелое предчувствие. Они поздоровались и обнялись.

— Леш, как дела? Как работа?

— Да нормально, — буркнул он, разуваясь. — А тебе мать не сказала?

— Что именно? — аккуратно спросил Саша.

— Что у меня работы больше нет.

— Нет, я не знал.

Леша шмыгнул носом.

— При разводе отдал ей бизнес. Пусть теперь как хочет там.

— А ты?

— А я? Еду хохлов бить, — оскалился он.

— Что?

— Мир в Новороссии устанавливать, а то бендеры никак не успокоятся, мирное население начали уже расстреливать.

— Леш, ты не понимаешь, что там происходит, — у Саши задрожал голос. — Какие еще «бендеры»?

— Да такие!

— Украина просто хочет сохранить границы своего государства, удержать территорию, чтоб она по кускам не развалилась. Сепаратисты хотят отделиться… Ну представь: в России бы Сибирь вдруг подняла флаг Китая, а свой триколор растоптала…

— Я не понял, ты бендеровец, что ли? Поддерживаешь фашизм на Украине, — Леша набрал слюну, чтобы плюнуть, но, вспомнив, что находится в квартире, со злостью проглотил. — Я смотрю, у тебя, где кормят — там и родина! Украинцы, значит, хорошие, а русские плохие?

— И те и другие очень хорошие.

Обстановка накалялась.

— Ну подождите, подождите! — мама встала между ними, как в детстве. — Давайте без эмоций, оскорблений, — просто поговорим. Саша, мы, может, чего-то не знаем, не понимаем, расскажи нам.

Они прошли на кухню и сели за стол. Саша не знал, с чего начать.

— В Киеве произошла революция, убрали президента-вора, хотели, чтоб в стране правил закон, а не…

— Ага, за американские бублики продались! — вставил Леша.

— Помолчи, — остановила его мама. — Саша, но ведь кровь пролили, бендеровскими флагами махали, свастики рисовали!

— Вон Лукашенко — молодец! — взвился опять Леша. — Попытались у него там что-то вякать — раз пресек, и в стране — тишина, мир, спокойствие! Я ездил туда к другу по делам, так они теперь развиваются, знаешь как! Уровень жизни подняли! Кому нужны эти на хрен революции? Только Америке, чтоб мы, славяне, перегрызлись между собой.

— Мам, — Саша теперь обращался только к ней. Говорить с Лешей было бесполезно. — Но ты же понимаешь, что это, как при Сталине? Все сидят по домам и боятся. А где демократия, за которую боролись, свобода слова, мысли?

— Да, как при Сталине, — отвечала мама. — Но зато мы живем хорошо. У нас нет разброда и шатания, как в Украине. Есть стабильность.