Бандеровка

— Ну хорошо, пусть Россия живет в стабильности. Но зачем провоцировать конфликты в Украине? Зачем поставлять туда военную технику? Зачем такие, как Леша, едут туда воевать? Эта другая страна! Мы не имеем права!

— Да потому что, если сегодня мы не отреагируем, — завтра Европа и Америка нацелят на нас ракеты из твоего Киева! — закричал Леша. — Да если бы, например, на мой бизнес кто-то задумал покуситься! Да я бы взял берданку — и вышел ему навстречу, чтоб его ноги на моей территории даже не было!

— Леш, — Сашу уже всего колотило. — Знаешь, в украинцев сейчас стреляют на их территории, их границы обложили русскими танками. Но ни у кого из них я не видел такой агрессии, как у тебя! Тебя никто пальцем не тронул и даже не угрожал — а ты уже готов убивать!

Они оба вскочили из-за стола, глядя друг другу в глаза. Во взглядах читалось, что теперь они враги. Леша был выше и крупнее Саши. И гораздо злее. Когда встала мама, оба развернулись и, сжимая зубы, разошлись в разные стороны. Саша ушел в свою бывшую комнату, теперь там жила мама.

«Успокойся! — говорил себе Саша. — Агрессия, вспыхнув однажды, разрастается, как снежный ком. Стоит только позволить себе, поддаться на провокацию — и ее уже не остановить! Одна вспышка агрессии привела к краху целой страны. Даже больше: мы уже на пороге новой глобальной войны. И я не знаю, что ее может предотвратить». Он поднял глаза и посмотрел вверх, сквозь потолок.

В комнату зашла мама.

— Сашенька, — ласково начала она. — Ты лучше ни с кем не говори на эту тему. Молчи! Это ни к чему. А то еще придут, арестуют.

— Мам, но ведь так не должно быть! Куда мы катимся?

— И с Богданой своей, когда по телефону будешь разговаривать, тоже не надо это обсуждать. Я прошу тебя! Ты еще такой молодой!

Он сел на кровать и в отчаянии закрыл лицо руками.

— Саша, — шептала мама. — Ты еще не понимаешь, насколько все серьезно. На границе с Украиной уже всем сказали собрать необходимые вещи и подготовить документы для быстрой эвакуации. А ночами за городом идут эшелоны танков и БТР.

* * *

Встав в пять утра, Саша отстоял многочасовую очередь в паспортный стол. К обеду он заплатил штраф и поставил штамп о браке. Выйдя, наконец, из душных узких коридоров на улицу, он оказался на солнцепеке. Лучи, тяжело падая на голову, растекались зноем по плечам, рукам, залазили жаром под футболку. Раскаленный, как из печи, ветерок, обжигал тело. Желание пройтись до вокзала пешком пропало само собой. Он поймал такси.

— К жд-вокзалу, пожалуйста.

Таксист лениво назвал сумму, Саша сел в машину. Кондиционер в машине работал слабо и не справлялся с жарой. Саша позвонил Богдане.

— Привет! Ну вот теперь можешь меня поздравить — я официально женат!

— Ха-ха, трехмесячная отсрочка закончилась? Конец свободе! — услышал он ее смех.

— Придется обновлять статус в Фейсбук.

— Называть меня супруга и дорогая…

— А тебе меня «мой котик»!

— Как ты там, любимый? Когда вернешься?

— Еду на вокзал за билетом, завтра выезжаю. Жара стоит нереальная.

— А я начала читать «Триумфальную арку».

— Интересно?

— Да, очень.

На перекрестке такси остановилось на светофоре. Мимо по главной дороге колонной проходили грузовики, затянутые брезентом защитной раскраски, и два БТР. «Значит, правда», — подумал Саша. Богдане он ничего не сказал. Колонна проехала медленно и важно, совсем не вписываясь в картину города, как будто это заблудившиеся во времени солдаты Великой Отечественной вдруг появились на современной улице.

В железнодорожной кассе женщина не хотела продавать Саше билет.

— Вас все равно не впустят.

— Почему?

— Въезд российских мужчин от 16 до 60 на Украину закрыт.

Саша вытер пот со лба.

— У меня есть все документы: приглашение на официальную работу… и еще: у меня там жена.

— Ну не знаю, попробуйте. Но имейте в виду — могут ссадить!

— Хорошо. Давайте билет.

В это время Богдана сидела на работе, под кондиционером, и в перерыве между съемкой и монтажом тихонько читала книгу. Читала и не могла оторваться:

«— Что нового в мире, Равик?

— Ничего нового, Кэт. Мир неутомимо готовится к самоубийству, но ни за что не хочет признаться себе в этом. Все знают, что будет война. Неизвестно только когда. Все ждут чуда. — Равик усмехнулся. — Никогда еще во Франции и Англии не было так много государственных деятелей, верящих в чудеса!»

«Почитаю Саше, когда он приедет, — думала Богдана. — Неужели то, о чем говорят все вокруг, может случиться? Неужели предостережения за семьдесят лет устарели, и нам, знающим все об этих ужасах, придется пережить их снова?»