Бандит. Заберу тебя у мента (СИ)

Я хватаю её за попу и жёстко мну эти две прекрасные половинки, потом начинаю шлёпать по заднице. От каждого толчка Неля истошно стонет, а от каждого удара вздрагивает и извивается. Выхожу из неё и переворачиваю на спину, закидываю её ноги себе на плечи и ввожу член. Нелю накрывает оргазм, она извивается и громко стонет, сжимая влагалищем мой пенис. От этого я начинаю рычать и через некоторое время я ускоряюсь, впиваясь пальцами в её набухшую грудь. Возбуждение с каждой секундой нарастает, и неожиданная волна оргазма накрывает меня.

Рыча и сотрясаясь, я изливался в свою секретаршу. Её накрыла вторая волна оргазма.

— Добрый вечер, — слышу я за спиной.

— Блядь, — отпрыгиваю от Нели, — хватаю ремень и подтягиваю штаны.

Неля спокойно, с еле заметной улыбкой, медленно поднимается, не стесняясь, что некоторые её части тела не прикрыты. Хватаю её за блузку и натягиваю на грудь.

— Прикройся, дура! Пошла вон.

Суетливо одеваюсь.

— Вы кто такие, Чёрт возьми, чего надо? Вас не учили стучать? — шиплю, застёгивая ширинку.

— Мы стучали. Два раза, — улыбается один, у второго вижу в руках телефон, крутит его.

— Вы как прошли, кто вас пустил сюда? — кричу от злости, что застукали меня в таком положении. Ещё этого мне не хватало ко всему.

— Мы лично записывались в приёмной, нам назначено, — улыбается.

Ну и наглая морда, лыбится так по-идиотски. И я ещё в этой суете с женой… Совсем забил на работу. Странно, что секретарша моя не сообщила, придётся с ней позже разобраться.

— На какое время назначено? — рычу я.

— С семнадцати до восемнадцати, — снова лыбится.

— Так уже восемнадцать, — я уже готов их перестрелять.

— Так мы полчаса ждали, пока вы тут закончите. Вы же были заняты, — хихикает.

Дать бы ему по зубам, идиот! Надо же было так облажаться. Они всё слышали.

— У нас к Вам несколько вопросов, можно присесть?

Домработница

Я просыпаюсь от запаха гренок. Открываю глаза, прислушиваясь к себе, к тишине дома, к этому сладковатому аромату, который наполняет пространство вокруг. Всё кажется странно знакомым, но в то же время новым, как будто я оказалась в фильме, где главный герой просыпается в собственном доме, но с ощущением, что что-то изменилось.

Умывшись, я гляжу на своё отражение в зеркале — лицо спокойное, но что-то глубоко внутри колотится, как птичка, запертая в клетке. Кажется, что сбылись все мои мечты: я наконец-то живу в том самом, своём доме, о котором грезила долгие годы.

Вспоминаю, как когда-то пыталась поговорить с мужем о том, чтобы обменять нашу квартиру на просторный дом. Но свекровь, узнав про это, закатила мне скандал. Обвинила меня во всех смертных грехах. Она кричала, что я хочу оттяпать у неё квартиру, что мои планы — это лишь попытка отнять у неё единственное, что ей дорого. И у меня не получится провернуть свои «коварные планы».

Но теперь, стоя на верхней ступеньке лестницы, ведущей вниз, я чувствую, как внутренняя тревога разрастается. Казалось бы, я должна быть счастлива: мечта о доме сбылась, и свекрови больше нет рядом, чтобы разрушать моё счастье. Однако, внутри поселилась странная пустота, будто я потеряла нечто важное на пути к этой цели. Чувствую дискомфорт.

Когда я спустилась на кухню, реальность нанесла ещё один удар.

Вижу какую-то женщину. Стоит у плиты спиной ко мне. Неужели у нас ещё и домработница завелась?

— Доброе утро, — громко говорю я.

Женщина поворачивается и… О, боже, я вижу Аллу Леонидовну, жарящую гренки. Останавливаюсь в ступоре, не верю своим глазам. Может, мне это показалось? Спускаюсь ниже. Нет, не показалось.

— А, проснулась. Доброе утро и тебе, иди завтракать, — как ни в чём не бывало тараторит Алла Леонидовна.

— А Вы что здесь делаете? — с недоумением спрашиваю я.

— Мама будет жить с нами, — из другой комнаты доносится голос Игоря, и он быстро направляется ко мне. — Вчера у неё поднялось давление, приезжала скорая. Врач сказал, что она должна быть под присмотром круглые сутки. Да и тебе сейчас нельзя одной, вот и будете помогать друг другу.

Вот это в стиле Игоря, — мысленно отмечаю я, чувствуя раздражение. Как я могла купиться на его обещания, что этот дом будет только для нас? Убедил, что никто не будет вмешиваться в нашу жизнь, а теперь вот она — его мать, хозяйка положения, уже скоро будет снова командовать.

— Элечка, дорогая, — залебезила свекровь. Её голос звучит так, будто она выиграла в лотерею, — как я рада, что с тобой и с внучкой моей всё в порядке.

— Это внук, мама, — поправляет Игорь.

— Это девочка, — упрямо повторяет свекровь.

Подходит ко мне. Не успеваю отступить, как её рука оказывается на моём животе, и она делает круговое движение кистью, будто исполняет какой-то магический ритуал.

— Наконец-то, дождалась. Иди, дорогая, покорми дочку. Своей внучке я сварила кашу, в ней витаминов много.

Сажусь за стол, вопросительно смотрю на Игоря.

— Что? — сдвигает брови. — Так будет лучше. Я старше, я лучше знаю, как надо. Всё.

Свекровь радостно суетится возле стола, накрывая всё, что приготовила, и, кажется, вовсе не замечает напряжённости в воздухе.