Бандитская Голгофа

Ни Ларисы в том доме сейчас нет, ни Саши, здесь они, на Истре, и если Гудвин сюда нагрянет, у него будет шанс решить вопрос и с одной, и с другой. Но ведь и Никита не останется без шансов. Он не один, а с Макаром, который, как оказалось, стреляет очень хорошо, причем без страха и упрека.

— Я не знаю, заставишь ты ее или нет, но уезжать нам отсюда нужно. Уехать и затаиться.

Никита взял Ларису под руку, и они вернулись в дом. Забор вокруг дома высокий, сплошной, да и соседей здесь как таковых нет. С одной стороны — лес, а с другой, на значительном отдалении, — недостроенный коттедж, под крышей, но без окон. Никто не видит, что происходит во дворе, но лучше здесь не маячить.

Утро уже, а позади беспокойная ночь. Лариса хоть и возбуждена происходящим, но глаза у нее сонно щурятся.

Всем на боковую пора, а еще неплохо бы приготовить что-нибудь на завтрак. В холодильнике, скорее всего, пусто, но консервы должны быть. Кофе, сахар — тоже.

— А дальше что?

— Я говорил с Годовиковым, он знает, как подъехать к Пережогову.

— К Пережогову? А к нему надо подъезжать?

— Он заказал нас. Вернее, заказал тебя.

— Ну да, нет меня, нет проблем. И что нам с этим Пережоговым делать?

Никита прошел на кухню, открыл холодильник. Здесь действительно мышь повесилась. Зато в шкафу он обнаружил крупу и несколько банок с тушенкой. Соль, сахар, чай, кофе — с этим без проблем. Аппетита у Никиты не было, но если есть возможность, желудок надо бы загрузить. Как бы эвакуироваться срочно не пришлось.

А для эвакуации у них были машина и катер, который должен находиться в исправном состоянии. Надо бы с катером разобраться, чтобы не возиться с ним, если вдруг «жареный петух клюнет».

— Есть два варианта — или договориться, или пустить в расход. Годовиков говорит, что договориться не получится. Но я ему не верю.

— Почему?

— Накосячил он с Сашей. Они собирались еще раз купить акции, но уже у Саши, за сто миллионов. Она могла не согласиться, поэтому Годовиков должен был держать ее в подвешенном состоянии. А он выгоду свою почувствовал, пошел против начальника. План простой — жениться на Саше, вернуть ей пакет акций, чтобы распоряжаться по своему усмотрению…

— А Саша, не будь дурой… — в презрительной усмешке скривила губы Лариса.

— Ну так и Пережогов не дурак. Он держал ситуацию под контролем. И сейчас держит Годовикова, и будет держать, пока не прикажет долго жить…

— А договориться можно?

— Ну, если взять за жабры, прижать к стенке…

— А поможет?

— Не знаю, — пожал плечами Никита. — С Сашей я договорился, и к чему это привело? Бегаем теперь как ошпаренные, бодаемся, бодаемся, а толку нет. Вряд ли у Гудвина много людей, но у Пережогова конкретные связи с криминалом, он еще такую же бригаду нанять может.

— И что делать?

— К ментам обращаться нельзя. В прессу тоже, — вслух размышлял Никита. — Если поднимется шум, тебя обвинят в мошенничестве. Тебе это надо? Не надо.

— Мне вообще незачем поднимать шум. А Саша может его поднять. Я думаю, с Пережоговым можно договориться. Если мы привезем ему ее голову. И голову накосячившего Годовикова…

Никита потрясенно посмотрел на Ларису. Он знал цену своей любимой женщине и не строил иллюзий на ее счет, но все-таки она хватила через край. Привести две отрубленные головы в мешке, вывалить их на поднос…

— Ну, не в прямом смысле… Их трупы найдут в каком-нибудь маленьком домике с газовым отоплением. Легли спать, а тут угарный газ. У нас в Радимичах такое было, целая семья угорела.

— Но сначала Саша должна переписать наследство на тебя, да?

— Переписать? Да, можно и так. Предчувствуя свою смерть, она вспомнила о законной наследнице, раскаялась… Ну, и дальше по тексту.

— А ты законная наследница?

— Не придирайся, — поморщилась Лариса.

В глазах ее мелькали многозначные цифры, взор был устремлен в будущее, где она ворочает миллионами, и Никита вдруг засомневался, что в этом будущем есть место ему.

— Я не придираюсь. Просто говорю, что Сашу мы убивать не будем.

— В прошлый раз ты ее пощадил! Ты же видишь, чем все это закончилось!

— Еще не закончилось, еще продолжается…

— И будет продолжаться, пока мы не грохнем эту стерву!

— Я с женщинами не воюю.

— Тогда я сделаю это сама!

Никита смотрел на любимую женщину и видел перед собой шипящую, качающуюся в стойке змею.

— Тебе надо успокоиться…

— Успокоиться! Легко сказать! А с Годовиковым что делать? Или ты и с мужчинами не воюешь?

— Если он без оружия, то это не война, это убийство.

— Замочил кучу народа, и рассуждаешь тут! — зло бросила Лариса.

— Это война, — с укором посмотрел на нее Никита.

Действительно, столько людей положил ради нее, и где благодарность? Да и не в благодарности дело. Золотой телец в голове не дает ей покоя, толкает на преступление. И дальше будет толкать…

Бешенство заразно, и потому нужно остерегаться бешеных денег. Лариса, похоже, снова заразилась бешенством от своих и чужих денег.

— Война… — успокаиваясь, передразнила она его. — Война и дальше будет продолжаться, пока мы с этими сволочами не разберемся!

— Разбираться надо… Но не убивать.