Бандитская губерния

— Что ж, спасибо за помощь, — сказал, прощаясь с Воловцовым, Песков. — Мне было очень приятно с вами работать.

— Да не за что, — просто ответил Иван Федорович. — Что будете делать в ближайшее время?

— Завтра в десять часов я буду допрашивать под протокол Калмыкова, а далее…

— А можно мне поприсутствовать на его допросе? — быстро спросил Воловцов, не дав титулярному советнику договорить.

— Вы все сомневаетесь? — едва улыбнулся Виталий Викторович, почему-то перешедший вдруг на «вы». — Хорошо-с. Я получу на вас разрешение, а вы захватите бумаги, удостоверяющие вашу личность.

— Благодарю вас, — сказал Иван Федорович.

— Да не за что, — словами Воловцова ответил Песков.

— Я этого человека не знаю… — Калмыков был явно растерян, но держался на допросе принятой линии настойчиво и твердо. — Я видел его в первый раз, и почему он доверился мне, не имею никакого понятия…

— Ну, что вы такое говорите, Иван Ерофеич, — мягким увещевательным тоном произнес Песков. — Вы что, хотите уверить меня, что приняли серебряные часы, сто сорок рублей ассигнациями и процентные бумаги на восемнадцать тысяч рублей от совершенно незнакомого вам человека? И он, тоже абсолютно вас не зная, отдал вам такое богатство, как вы изволили выразиться… на сохранение? Но это же сказка, господин Калмыков. Сущая небылица…

— Верно, он торопился или за ним гнались, — продолжал гнуть свою линию отставной солдат. — Мой дом он выбрал случайно и, увидев меня, решил, что мне можно доверять…

— Веселый вы человек, однако, Иван Ерофеич, — усмехнулся Песков, но Калмыков угрюмо посмотрел на него и уставился в пол. — То, что вы нам говорите, детский лепет какой-то… Неужели вы думаете, что суд вам поверит?

— Да, — ответил Калмыков и почему-то глянул на Воловцова.

— Это с какой такой стати? — уже нехорошо посмотрел на отставного солдата Виталий Викторович.

— Потому что я никого не убивал, — последовал твердый ответ.

— Зачем вы приходили в ночь убийства в дом Кокошиной? — начал с другой стороны Песков.

— Я не приходил в ночь убийства в дом Кокошиной, — ответил Калмыков.

— Приходили. Вас видел один из жильцов дома, — продолжал наседать Песков, но видимых результатов это не приносило.

— Я не приходил в ночь убийства в дом Кокошиной, — слово в слово повторил свою предыдущую фразу Калмыков.

— Запираться бесполезно: вас видели, — пристально посмотрел на подозреваемого судебный следователь.

— Меня не могли видеть, — помотал головой Калмыков.

— Почему? — спросил Песков.

— Потому что я не приходил в ночь убийства в дом Кокошиной, — в третий раз повторил одну и ту же фразу Калмыков. Сдвинуть его с занятой позиции было непросто. — Ваш жилец просто обознался. Кого-то он, может, и видел. Но не меня…

— Он видел именно вас! — хлопнул ладонью по столу Песков. — И это зафиксировано в протоколе.

— А что мне ваш протокол… Да не мог он меня видеть там, господин следователь, — продолжал упираться Калмыков. — Как он мог кого видеть? Ночью-то? А?

— Ага! — Песков повеселел и метнул быстрый взгляд на Воловцова. — Вот ты и прокололся. Откуда знаешь, что была ночь, если ты не приходил в дом Кокошиной ночью?

— Весь город знает, что Кокошину убили ночью. А потом облили керосином и подожгли, — как само собой разумеющееся ответил Иван Ерофеич.

— А откуда знаешь, что та ночь, когда совершилось убийство, была темная? — задал новый вопрос Песков.

— Так осень же… Октябрь месяц. Щас все ночи темные, — чуть нагловато, как показалось Воловцову, посмотрел на Пескова Калмыков.

— Ничего, — вдруг встрял в допрос Иван Федорович, предварительно переглянувшись с Песковым, — на днях мы поймаем вашего сообщника, и тогда вы заговорите по-другому… Верно, Иван Ерофеич?

Оба следователя заметили, как при слове «сообщник» Калмыков заметно вздрогнул. Похоже, Иван Федорович попал в точку…

— Что, Калмыков, будем говорить? А то твой сообщник разговорится первым, и тогда твои показания уже мало что будут значить, — решил развить успех Воловцова Песков, и, похоже, сделал ошибку, добавив: — Ты ведь той ночью к Попенченко шел, верно? Он тебе и передал на сохранение деньги, часы и ценные бумаги. Так это он убил Кокошину или вы вместе убивали? Расскажите нам все, Иван Ерофеич.

К удивлению обоих следователей, вместо того, чтобы закручиниться и начать рвать на себе волосья, в голос стенать на судьбу-злодейку и валить всю вину на не пойманного покуда Попенченко, Калмыков будто бы успокоился и снова уставился в пол. Воловцов и Песков непонимающе переглянулись, и Иван Федорович заметил растерянность во взоре рязанского судебного следователя. Надлежало брать инициативу в свои руки, что он и сделал.

— А не могли бы вы описать внешность гражданина, который передал вам на сохранение деньги, часы и доходные бумаги? — спросил Воловцов.

— Ну, могу, — неохотно ответил Калмыков.

— Говорите. Только учтите, что ваши показания записываются в протокол. Итак, опишите человека, давшего вам все эти вещи.

— Ну, высокий, — начал придумывать на ходу Калмыков. — Худой. И с бородой.

— С бородой? — переспросил Иван Федорович.

— Ага, — подтвердил допрашиваемый.