Бандитская губерния

Ехали по Астраханской улице долго. Во-первых, протяженностью она более версты, а во-вторых — как-никак центральная улица города, и на ней есть что посмотреть…

Перво-наперво миновали монументальное здание Дворянского собрания с колонным портиком и трехэтажный угловой корпус лучшего в городе заведения гостиничного типа, содержали которое обрусевшие немцы Штейерты. Здесь, если бы с теткой Воловцову показалось неуютно или же если бы он почувствовал ее недовольство, связанное с его приездом, и намеревался остановиться Иван Федорович.

Проехали по мосту через тиноватую речку Лыбедь, что делила город на две части: Московскую и Астраханскую, и миновали классическое двухэтажное здание Первой мужской гимназии. Почему классическое? Да потому, что точно такое же здание, построенное под Первую в городе гимназию, имели Казань, Нижний Новгород и Тверь. Затем проехали мимо корпуса мужской прогимназии и частной гимназии Радушкевича.

А вот и приземистый двухэтажный «банковский дом», где находились филиалы Торгового и Русского торгово-промышленных банков. Вся купеческая Рязань — тут, не извольте беспокоиться…

Через квартал — отделения Дворянского и Крестьянского земельных банков. За ссудой под залог земли — пожалуйте сюда, в двухэтажный особняк с парадным фасадом и башенкой-куполом. В бытность свою в Рязани Воловцов никогда не бывал в этом здании: и закладывать было нечего, и ссуду брать не под что. А вот угловое двухэтажное здание Окружного суда, что они проехали ранее, Ивану Федоровичу очень даже знакомо, его Воловцов посещал исправно в течение четырех лет своей службы судебным следователем у окружного прокурора Рязани коллежского советника Александра Александровича Воронина. А теперь он и сам коллежский советник, которому до статского советника, ежели его превосходительство прокурор Московской Судебной палаты слово свое сдержит, — рукой подать.

Купеческие особняки с каменным первым этажом, отданным под лавки и склады, ухоженные мещанские домики с квартирами под наем, околоточный полицейский участок, Пожарный двор с каланчой и казармами и, наконец, каменные столбы-башенки старой Ямской заставы, говорящие о том, что, собственно, город кончился, и началась Ямская слобода.

Нет, это была не та слобода с ямскими хибарками, в которых ютилось многочисленное ямщицкое семейство, кормившееся с огородов. Эта Ямская слобода лет сорок как канула в Лету… Теперь это была слобода купеческих и мещанских домов, часто в два этажа, со своею Николо-Ямской церковью в просторечии, и церковью во имя Святого Николая Чудотворца в официальном обращении.

Знатная церковь. Одна из лучших по красоте и убранству во всей Рязани, чем слободчане весьма гордились. В этом Воловцов снова смог убедиться, когда они проехали мимо нее. Купола церкви и колокольни были видны даже с Оки-реки, не говоря уж о Трубеже…

А вот и дом Феодоры Силантьевны Пестряковой.

Все, приехали…

— Ты? — Тетка аж всплеснула руками от неожиданности, когда Воловцов открыл калитку и вошел во двор, где Феодора Силантьевна копошилась по хозяйству.

— Я, — заулыбался Иван Федорович, довольный произведенным эффектом неожиданности, не вызвавшим, однако, у тетушки даже самого малозаметного недовольства. — Что, не ждали?

— Ты бы хоть написал, предупредил, телеграмму бы послал, — пропустила мимо ушей это «не ждали» Феодора Силантьевна. — Я бы как-то приготовилась, что ли…

— А чего готовиться, — усмехнулся Воловцов. — Генерал, что ли, к тебе приехал… К тому же все получилось как-то быстро: получил отпуск, сел на поезд, и вот я здесь…

— А ты все больше на отца становишься похож, — после недолгого молчания заметила тетушка. — На Федора… Не женился еще?

— Нет, некогда все.

— Ты с этим «некогда» так и проходишь бобылем до седых волос, — покосилась на племянника Феодора Силантьевна. — А время, дорогой племянничек, чем ты старше, тем скорее движется. Бывает, год прошел, а тебе кажется, что пара месяцев будто бы… — произнесла она с затаенной грустью.

— Это я уже заметил, тетушка, — промолвил Иван Федорович, думая о чем-то своем. — Это верно, время для каждого возраста разную скорость имеет. Когда был мальчишкой, так сутки до того нескончаемые были, что не меньше недели длились. Потом как бы сравнялось все: сутки как сутки. А теперь скорость времени с каждым годом увеличивается. Наверное, чтоб на этом свете мы долго не задерживались, честь знали…

— А тебе рано еще о другом-то свете думать, — сказала тетка. — Тебе семьей надо обзаводиться, детей растить… Вроде была у тебя девушка… Ксенией, кажется, звали… И дело ваше с ней, по-моему, ладилось…

— Была, да сплыла, — бодрее, чем следовало бы, ответил Иван Федорович, и словно тень набежала на его лицо. Верно, та рана, что была связана с Ксенией, еще не затянулась.

Увидев, как помрачнел Ваня, Феодора Силантьевна тему Ксении развивать больше не стала. А потом спохватилась: что это она гостя с дороги на дворе держит?