Бандитская Россия

В 1982 году милиции представился новый случай схватить Иванькова. Внешне все выглядело совершенно ясным. Свидетели были согласны подтвердить, что видели, как ой принимал участие в избиении коллекционера антиквариата и марок. Он и два других хорошо известных в криминальном мире товарища (один из них, Вячеслав Слива [66], незадолго до этого был коронован) хотели получить долг.

И снова - драматическое вмешательство милиции. Милицейские наблюдатели стояли перед домом Иванькова, когда он неожиданно вышел и позвонил кому-то из телефонной будки. Никому не известно, с кем он говорил, но, вероятно, это был контакт с милицией, потому что несколькими секундами позже Иваньков вместе с женой уехал в своем автомобиле.

Ему удалось преодолеть заграждение на дороге, однако после того, как машину обстреляли, он сдался. При захвате у него нашли три разных паспорта, так что, кроме насильственных действий и вымогательства, ему вменили подделку документов, что в советском обществе считалось крайне серьезным преступлением.

На сей раз Иваньков не пытался выкидывать какие-либо фокусы с сумасшествием и не мог предъявить серьезного алиби. Ему осталась лишь жестокая тактика мафии: запугать свидетелей так, чтобы они не посмели выступить на суде. Существует мнение, что в какой-то момент Иваньков сумел найти возможность направить сообщение своим коллегам на свободе, суть которого сводилась к тому, что если свидетели хотят сохранить жизнь, то они должны изменить свои показания. И это якобы обеспечило нужный результат - испугались практически все свидетели, кроме одного, которому милиция пообещала защиту и новые документы. Иваньков выслушал приговор, сидя на скамье подсудимых в отутюженном костюме и с платочком в нагрудном кармане пиджака. Вооруженная милиция окружала не только здание суда, но и несколько ближайших кварталов. Приговор был суров - четырнадцать лет лишения свободы с конфискацией имущества.

На зону в Магадане Иваньков приехал вором в законе (его короновали в Бутырском следственном изоляторе ещё в 1974 году)[67]. Впрочем, в Магадане он долго не удержался, потому как был трудным заключенным - непрерывно конфликтовал с персоналом и Лагерным начальством, в результате чего его как совершенно неуправляемого отослали в тюрьму особо строгого режима в Тулуне, что в семидесяти километрах от Иркутска. Неудивительно, что «примерным зэком» Вячеслав Иваньков не стал и там. Он постоянно нарушал тюремный режим, шестнадцать раз побывал в штрафном Изоляторе, на два месяца переводился в тюремную камеру и дважды был судим народным судом уже в зоне за зверские избиения других заключенных. Вот так - активно, бурно, что называется, «с огоньком» - Иваньков проводил время в заключение, выпав из криминального социума столицы на долгих десять лет.

* * *

Можно сказать, что Иваньков ушел на зону в переломный для новейшей криминальной истории страны Момент. Но, как это ни парадоксально прозвучит, те годы, которые Сами-Знаете-Кто вынужденно провел в изоляции от общества, вовсе не стали для него «занесенными в пассив». То бишь однозначно потерянными. Скорее наоборот; за годы отсидки авторитет Иванькова ещё больше возрос и окреп, а сама личность «тулунского сидельца» обросла легендами и сделалась необычайно популярной. Естественно, отнюдь не в академических кругах…

И хотя, как известно, условия содержания на строгом режиме в этой стране ещё никому не прибавил и здоровья, зато в ряде случаев многим они помогли сохранить жизнь. И кто знает, разменял бы Вячеслав Кириллович ныне седьмой десяток лет, если бы тогда, в восьмидесятые, он остался на свободе и принял участие в «воровской перестройке», которая началась чуть раньше, нежели аналогичная горбачевская. Речь в данном случае идет вот о чем.

После безуспешных попыток властей уничтожить воров в законе как само явление последние вновь заставили серьезно заговорить о себе в конце семидесятых годов. Советский Союз в то время являлся великой державой только внешне, распад изнутри уже начался. Система была глубоко коррумпирована и преступна, и географический и политический центр страны - Москва - стал и подлинной воровской столицей.