Бандитская Россия

В то время в Москве находились на свободе, по одним источникам, с десяток, а по другим - более двух десятков воров в законе. Они возглавляли крупнейшую в стране общину и распоряжались крупнейшим общаком. Но в этой группе произошли изменения, в результате которых среди лидеров преступного мира столицы обозначились два направления: те, кто строго придерживался старых воровских законов (их иногда называли нэпмановскими ворами - по имени свободных предпринимателей 20-х годов в период нэпа), и те, кто захотел видоизменить эти законы применительно к новым условиям. Последние вели шикарный образ жизни и сотрудничали с властями и администрацией. Борьба между обоими направлениями велась без шума, и до определенного времени она не имела ничего общего с громыхнувшей вскоре войной банд. И всё же она уже тогда несла в себе зародыш того конфликта, который со всей очевидностью назрел в стране к девяностым годам.

Нэпмановские воры обвинили своих новых конкурентов в предательстве и эгоизме и попытались подорвать их авторитет в преступном мире. В свою очередь, новые лидеры не стеснялись покупать власть и угрожали старым авторитетам. Они активно привлекали молодых воров тем, что выдерживали свой новый стиль жизни, будучи «легальными» лидерами преступного мира, его «живыми идолами». Новоиспеченные главари вступали в контакт с другими группировками, чтобы заставить их вожаков перенять аналогичную тактику. Таким образом, они получали доступ к большим денежным суммам, которыми, по их мнению, могли оперировать более эффективно, нежели старыми черными кассами. Новые лидеры брали на себя организацию общаков, чтобы экономически защищать профессиональных воров, попавших в тюрьму, и их семьи.

Как результат - к концу восьмидесятых в Москве окончательно сформировалось новое воровское поколение, которое хоть и медленно, но верно начало оттеснять профессиональных воров. Пройдет ещё несколько лет, и лишь немногие из действующих в столице преступных групп останутся под контролем воров в законе, а остальные будут управляться так называемыми авторитетами - некоронованными лидерами преступных группировок [68]. Более того, через какое-то время многие воры в законе органично вольются в состав таких группировок, выступив в качестве «вице-президентов» либо «штатных советников» по «уголовной жизни».

Все это случится чуть позже, а пока, в середине восьмидесятых, внутренние перемены, протекающие в среде преступных лидеров, ускорили раскол между нэпманами и новыми ворами. Сейчас трудно сказать наверняка, чью сторону в этом противостоянии занял бы Иваньков. С одной стороны, будучи ортодоксальным вором, он не шибко жаловал тех своих собратьев, которые ради собственной выгоды (а в воздухе тогда запахло очень большими деньгами) с легкостью пренебрегали воровскими традициями. В частности, не спешили садиться за решетку, подтверждая свой статус «терпигорцев». С другой - как умный человек, Иваньков не мог не осознавать, что в эпоху перемен заповедь «времена меняются и люди меняются вместе с ними» становится как никогда актуальной.

На наш взгляд, в подобной ситуации Вячеслав Кириллович скорее всего все-таки постарался бы сохранить подобие нейтралитета и выступить в качестве мирового судьи с «разводящими» функциями, так как в противном случае, заполучив его свой в топ-лист, любая из сторон заведомо получала бы серьезное преимущество. И тогда конкуренты вполне могли бы предпринять в отношении него адекватные превентивные меры. В то же время практика показывает, что в криминальной среде и жизненная позиция «и нашим, и вашим» чревата самыми непредсказуемыми осложнениями и во многих случаях делает человека достаточно уязвимым - слишком уж тяжела эта балансировка на грани.

Показательным примером тому служит история Виктора Никифорова (Вити Калины), с которым Иванькова связывали самые теплые отношения.

* * *

Виктор Никифоров стал одним из первых представителей нового поколения воров. Что само гго себе немудрено, так как он приходился приемным сыном Вячеславу Кирилловичу.

По словам самого Калины, его родным отцом был известный композитор Юлий Никифоров. А вот мамой Калины была знаменитая Каля Васильевна - очень умная женщина, известная в преступном мире как одна из первых леди подпольного бизнеса 60-70-х годов. В те времена, Каля Васильевна имела тесные связи со знаменитым Монголом, и, кстати, это именно она обеспечила алиби Иванькову в вышеописанном эпизоде с похищенным автомобилем театрального деятеля.

Калина бесконечно нарушал воровские заповеди, при этом почему-то не терял авторитета. Он жил в роскоши, не чурался коммерции: в Москве он, например, владел целой сетью ресторанов, сам учредил ресторан «Диет», в Сочи контролировал пляж «Маяк», в Петербурге какое-то время делил с Александром Малышевым интересы в казино гостиницы «Пулковская», имел отношение к фирме «Русский мех». На заданный ему однажды вопрос относительно того, что вор вроде как не должен жить в роскоши, Калина ответил дословно следующее: «Что я - дурак, за чердак сидеть?»