Бандитская рулетка

Даже тень досады не промелькнула в глазах Карагезова. Он уверен был в том, что дал арестанту достойное и убедительное объяснение. Но Кирилл ему больше не верил.

Что, если Карагезов куплен Воротынцевым с потрохами? Разве не может он играть сейчас по сценарию, утвержденному Леней? Может. Возможно, это не Карагезов, а сам Воротынцев устраивал сейчас Кириллу проверку на прочность. Если так, то ни в коем случае нельзя поддаваться на провокацию.

Глава 23

Лай караульных собак, выгрузка из вонючего автозака в живой коридор из солдат внутренней службы, окрики вертухаев, удары дубинками по почкам, издевательства на каждом шагу, переполненная камера… Не было ничего такого.

В следственный изолятор Кирилла доставили в оперативной машине, только там и передали на руки тюремной охране. Не избивали его, не унижали, разве что заставили раздеться догола, когда производили досмотр. Даже не заставили, а вежливо попросили. И врач на осмотре готов был выслушать все его жалобы. Только не жаловался ни на что Кирилл. Здоров он был. Пока здоров. А с сегодняшнего дня здоровье пойдет на убыль, ведь впереди его ждала камера смертников. Вернее, камера для тех, кого ожидало пожизненное заключение.

Но его отправили в обычную камеру. Сначала загнали в так называемую баню, позволив помыться под горячей водой, затем выдали матрас, белье и прочие тюремные «радости». А потом уже в камеру.

Это было помещение метров пять длиной и около трех шириной. Беленые стены, линолеум на полу, шесть железных коек в два яруса, сортир за кирпичной перегородкой, умывальник. Стол, холодильник, телевизор и всего пятеро арестантов. И «смотрящий» по хате не сидел на столе, выставив на обозрение свой потный, сплошь покрытый татуировками торс. И урки с гнилыми зубами не резались в карты в своем блатном углу. И «обиженные» не ютились в тесном пространстве между перегородкой и унитазом… Не было ничего такого. Но все равно приятного мало. Тоскливо здесь, и запахи далеко не самые приятные. И колючие взгляды сокамерников не радовали.

Двое сидели за столом, попивая чай и посматривая в экран телевизора. Крепкие на вид ребята, брутального типа. Они-то и глянули на Кирилла как досадную помеху, дескать, в камере и так места мало, а тут еще кого-то пригнали. Недовольно глянули, придирчиво. Но и Кирилл не таял под их взглядами. Он и сам на вид не слабак, если надо будет, сумеет постоять за себя. Эта уверенность в своих силах, отражаясь на его лице, подействовала на крепышей за столом и примирила их с мыслью о том, что придется подвинуться.

Один заключенный спал, головой уткнувшись в подушку. Маленький, щупленький, в шерстяном спортивном костюме. Другой сидел на койке, скрестив под себя ноги. Глаза закрыты, ладони прижаты к щекам. Похоже, мужик молился на свой мусульманский лад. Смуглая кожа, азиатский склад лица. Немолодой он уже – и седина в черных волосах проблескивает, и сетка морщин вокруг глаз. Пятый сокамерник, толстощекий тучный мужчина, лежал на койке и читал книгу, обернутую в газету. Эти трое не обращали на Кирилла никакого внимания.

Зато из-за стола поднялся крепыш с лысой шишковатой головой и деформированными ушами. Резкие и тяжелые черты лица, глубоко посаженные глаза под мощными надбровьями, искривленный нос, покатая борцовская шея. Неброский, но дорогой спортивный костюм на нем, тапочки на босу ногу.

– Я – Рома, – сказал он, перемалывая челюстями жвачку. Руки не подал, не улыбнулся.

– Кирилл.

– Здесь твоя «шконка», – положил руку на сетку ближайшей к двери койки Рома.

Нагибаться ему не пришлось, потому что свободное место находилось на втором ярусе. На первом спал щуплый арестант.

Кирилл кивнул, бросил на койку скатанный матрас и стал поднимать сумку, но Рома осадил его.

– Для «хабара» у нас телевизор, – сказал он, кивком головы показав на тумбочку, прикрепленную к стенке в пространстве между спаренными койками.

Кирилл усмехнулся, и Рома, заметив это, нахмурился:

– Что не так?

– Это телевизор, – Кирилл посмотрел на тумбочку и перевел взгляд на подвешенный к потоку телевизор: – А это ящик. Все наоборот.

– В ящик у нас сыграть можно, если вести себя неправильно. Борзых у нас не любят. И шумных тоже. Если буза пойдет, менты нам быстро веселую жизнь устроят.

– А кто шуметь собирается?

– Вот и я говорю, что не надо шуметь… Что там у тебя в «хабаре»?

– Ну… – начал было Кирилл, но Рома взмахнул рукой – дескать, не грузись.

– Давай располагайся, и к столу, знакомиться будем. Мы пока со Степой чай поставим.

На слове «чай» Рома сделал особый упор, но Кирилл и без того понял, что к столу его ждут с презентом.

Леня организовал ему серьезный инструктаж, вплоть до того, как надо вести себя в тюрьме. И в казенный дом снарядил по всем правилам. И вещи у него все необходимые для «сидения» были, и с продуктами порядок, поэтому к столу он принес и чай, и сахар, и сладости. Ну, и про сало с хлебом не забыл.

Рома ничего не сказал, но кивком головы дал понять, что его такой подгон вполне устраивает.