Бандитская рулетка

– Да нет, самый что ни на есть русский. Чаихин Георгий Артемович. Матерый бандит. Раньше Леня Воротынцев ему в рот заглядывал, а сейчас вроде как все наоборот, сейчас Чайхан на него работает. Это он заказал Шкловского. Гене Арчинцеву заказал… На Гену, кстати, тоже покушались, поэтому он на программу свидетелей согласился. И Чаихина сдал, и Воротынцева. Но на Чаихина он точно показал, а Воротынцев ему приказа не отдавал. Стоял за убийством, но приказа не отдавал…

– А зачем Чаихину меня убивать? – дрожащим от волнения голосом спросил Кирилл.

– Чаихину незачем, а Воротынцеву есть зачем. Его номер не прошел – не тех ментов купил, деньги потратил, а толку нет. Он понимает, что рано или поздно мы тебя расколем. Мы тебя расколем, ты на него покажешь, а это лишняя статья в его деле. Ему это нужно? Нет, не нужно. Поэтому он тебя приговорил. Как видишь, за киллером дело не встало. Только киллер неопытный попался. И непрофессиональный. Да и не хотел Сейдулла в это дело впрягаться. Но ему пригрозили, а он знал, кто такой Чайхан.

– Знал?

– А за что, по-твоему, Сейдулла сидит? За то, что кирпич со стройки унес? Нет, за наркоту он сидит. За сбыт наркотиков. А с кем он работает? Правильно, с Чайханом. Сам Чайхан наркотой не занимается, не его это уровень, но если таджики не будут ему платить, то их в асфальт закатают. И Сейдулла хорошо это знает, поэтому Чаихина как огня боится… Так что скажи спасибо своим сокамерникам. Но сам впредь не зевай.

– Впредь?

– А ты думаешь, Чайхан успокоится?

– Ну, не думаю, – мотнул головой Кирилл. – Но вы же можете его успокоить… Если он Шкловского заказал, то его брать надо.

– Да нет, Шкловского ты заказал, – усмехнулся Карагезов. – Ты же вину на себя взял и под следствием за это находишься. Мы, конечно, можем Чаихина взять, но как с тобой быть? Дело тогда развалится, и нас куры засмеют… Ты же Шкловского заказал?

– Я его не заказывал. Я просто проследить за ним хотел.

– Но его убили. И ты в этом виноват.

– Не виноват.

Кирилл закусил губу. Что-то не то он говорит. Плевать ему на Воротынцева-старшего, не собирался он за него мстить. И про Шкловского он бы никогда не услышал, если бы не Леня. Это Воротын-младший подложил ему свинью. А теперь еще и Кирилла заказал.

– Не виноват, – кивнул Карагезов. – Но будешь виноват в собственной смерти. Ты же не собираешься ничего предпринимать в свою защиту. А ведь мы бы могли взять и Чаихина, и Воротынцева. Тогда тебе и бояться будет нечего…

– И в одиночную камеру меня поместите? – спросил Кирилл.

– Если не признаешься в том, что не имеешь никакого отношения к убийству Шкловского. А если признаешься, то мы тебя выпустим на свободу. Что лучше, свобода или одиночная камера?

– А там, на свободе, братва, – вслух подумал Кирилл.

– Не будет там никого. Основных посадим, остальные сами разбегутся. Поверь, у меня в этих делах богатый опыт, и я знаю, о чем говорю.

Глядя на сурового и основательного Карагезова, Кирилл верил ему.

– А тебя мы выпустим не сразу. Как только разгоним твою братву, так тебя и выпустим.

– Она не моя.

– Тем более. Зачем тебе страдать из-за этих бандитов?

– Незачем, – кивнул Кирилл.

– Значит, ты готов сделать признание?

– Какое признание?

– Что ты не заказывал Шкловского.

– Не заказывал.

– Бери бумагу, ручку и пиши.

– Что писать?

– Что было, то и пиши. Что на самом деле было, пиши. Как Воротынцев заставлял тебя сесть вместо себя. Все пиши.

– Напишу.

Каразегов дал ему авторучку, несколько листов бумаги и вышел из кабинета.

Все правильно говорил следователь. Незачем ему страдать за интересы мафии. Воротынцев приговорил его к смерти, и он должен за это заплатить. И заплатит…

Кирилл взял ручку, поднес перо к бумаге, на секунду задумался и принялся быстро писать.

Вскоре Карагезов вернулся. Он взял бумагу, прочел несколько строк и, нахмурив брови, посмотрел на Кирилла:

– Ты что здесь написал?

– Как было, так и написал… Не хотел я, чтобы Шкловского убили. Просто хотел проследить за ним, – опустив голову, сказал Кирилл.

– Идиот! Ты просто безмозглый идиот! Тебя же использовали как лоха. Слили и выбросили. А ты и рад!

– Я не рад.

– Зато Леонид Николаевич рад.

– Кто такой Леонид Николаевич?

– Ну, как же, шурин твой! – в презрительной усмешке скривил губы Каразегов.

– Николаевич?

– А ты думал, Яковлевич?

– Ну, его так называли.

– Правильно, если отец Яков, то и сын Яковлевич. Только его отца Николаем звали. Яков Алексеевич ему не родной отец.

– А с Розой у них одна мать?

– Да нет, и матери разные. Роза – его сводная сестра.

– Не родная?

– Не родная.

Кирилл озадаченно поскреб затылок.

Роза, мягко говоря, далеко не красавица, но ведь Леня ничуть не брезгует ее целовать, обнимать за талию. Казалось бы, нормальный человек в здравом уме не смог бы позариться на нее, но ведь ждет же она от кого-то ребенка…

– Ты чего завис, Лиманов?

– Думаю.

– О жене думаешь? Правильно делаешь. Как бы не случилось с ней что, – предостерег Карагезов.