Бандиты эпохи «демократии»

Пройдя по тускло освещенному, захламленному узкому коридору, занавешенному паутиной и бельем, гость вслед за хозяином повернув направо, попал в кухню. Это было небольшое помещение, сильно закопченное, где и трем человекам было тесно. Каждой семье тут принадлежал отдельный кухонный столик и пара газовых конфорок. Посягательство на чужую территорию, в виде чайника не на своей горелке воспринималось как личное оскорбление. На этой почве часто возникали конфликты, иногда переходящие в дрязги. Что-что, а ссориться обитатели коммуны умели. Иногда исподтишка могли сделать друг другу пакость и даже написать донос на соседа куда следует. Поэтому, когда Нюма захотел поговорить о делах, Кирилл, боясь быть подслушанным соседями, приложил палец к губам, дескать — поговорим в комнате. Приготовив кофе, он поставил чашки на поднос и удалился из кухни. Нюма последовал за ним.

Войдя за Кириллом, Нюма увидел привычную обстановку. Солнечный свет еле-еле пробивался сквозь немытые стекла, заклеенные лейкопластырем. Громадные листья алоэ, разросшегося на подоконнике, закрывали большую часть окна, поэтому в комнате царил полумрак. Слева от окна всю стену занимала мебельная рухлядь, заставленная книгами, вазочками, посудой и коробками. В середине комнаты стол с двумя стульями. Напротив располагался диван, на котором обычно спала бабушка Кирилла, а сам Кирилл любил простор, ему была ненавистна мысль о кровати и раскладушке, поэтому он спал на полу за шкафом на большом матраце. Протянув от шкафа к стене веревку и занавесив пледом от постороннего глаза ложе Морфея, он соорудил своеобразный будуар, в котором предавался сладким грезам о беззаботной жизни. Остальную часть комнаты занимали различные ящики, а также стопки газет и журналов, а монотонную тишину комнаты нарушало только тикание часов, висевших над диваном.

Бабушкин шкаф, расположившись перпендикулярно дивану, занимал большую часть комнаты. Кирилла бабушка работала костюмером в театре, и поэтому гардероб был внушительных размеров. В данный момент бабушка была на работе. Поэтому можно было поговорить. Присев за маленький кофейный столик, они начали беседу.

— Ну что, продал что-то? Мне сейчас позарез деньги нужны.

Судя по тону, которым Нюма это произнес, Кирилл сделал вывод: что-то случилось. Они давно знали друг друга, и Кирилл сразу понял — у друга неприятность.

— Есть немного, — ответил Кирилл, — заглянув в свою тетрадь приходов и расходов.

Затем пошел в свой будуар и вышел оттуда, держа в руках пачку рублей. Протянув их Нюме, он сказал:

— Пересчитай.

Взяв пачку, Нюма начал листать банкноты. Но это было не то количество, на какое он рассчитывал.

— Это все? — разочарованно спросил он.

— Все, — сказал Кирилл и продолжил: — а что ты хочешь? Кризис торговли. Я пока не высовываюсь. Осторожничаю.

— Ладно, — сказал Нюма — Одолжить денег сможешь до зарплаты?

— Сколько? — спросил Кирилл.

— Все что есть, — ответил проситель, — я в долгу не останусь, ты меня знаешь.

— Все не могу, но чем смогу помогу, — сказал Кирилл, снова удаляясь в будуар. Вернулся он через несколько минут с пачечкой долларов. Протянув ее другу, спросил: — Когда вернешь?

— Как только, так сразу, — по-одесски ответил Нюма и с тревогой в голосе добавил: — Если не убьют.

— Ну, это ты брось, — сказал Кирилл. — Кто же мне тогда долг вернет? Пушкин Александр Сергеевич что ли? Нет уж, лучше ты оставайся живой и здоровый.

— Постараюсь — пообещал повеселевший приятель.

Вдруг дверь внезапно отворилась и на пороге возникла соседка — Элла Яковлевна. Вошла без стука, считая: если не заперто — то можно вломиться без приглашения! И хотя в руках у Нюмы была только что пачка банкнот, она так стремительно исчезла в его кармане, что любопытная соседка ничего не успела заметить. Ее внешность выражала скорбь, вызывая сожаление. Одета она была в черное облегающее платье, с глубоким декольте. На шее меховое боа. На руках черные перчатки. По щекам, подкрашенными яркими румянами, она размазывала слезы, посекундно промакивая глаза кружевным батистовым платочком. Этакая Эллочка-людоедочка неопределенного возраста. Хотя Элла Яковлевна была давно уже на пенсии, сколько ей лет было на самом деле, не знал никто. Может, даже и она сама не помнила. Элла Яковлевна всю жизнь проработала модисткой. Порой Кириллу казалось, что Ильф и Петров взяли ее как прототип героини романа «Двенадцать стульев». Возможно это так, поскольку имя и возраст совпадали. Правда, в романе Эллочка-людоедочка жила в Москве, а не в Одессе. Но кто знает, откуда писатели берут свои персонажей…