Бандиты семидесятых. 1970-1979

Муха уже «парился» на Петровке, когда Монгол в начале одиннадцатого утра вышел на улицу, где стояла его бежевая «Победа» МКЕ-51—71. Усаживаясь в нее, Карьков не обратил внимания на черную «Волгу», которая стояла чуть в стороне от его подъезда. А зря: это был «хвост» из сотрудников МУРа, который довел его до места «стрелки». Монгол вышел из машины, снял пиджак и, перекинув его через руку, не спеша двинулся к булочной. Навстречу ему шли двое мужчин, которые что-то оживленно между собой обсуждали. «И чего это они не поделили?» – подумал про себя Карьков, поравнявшись со спорщиками. Ответ он получил через несколько секунд, когда незнакомцы с обеих сторон повисли у него на плечах, лихо заломили ему руки за спину и впихнули в черную «Волгу», которая тормознула прямо напротив входа в булочную.

Спустя несколько месяцев в руки сыщиков МУРа угодил еще один участник банды Монгола – Балда. После ареста главаря и нескольких подельников он залег на дно в одном из тихих городков в средней полосе России. Но вскоре его там едва не поймали, и он вновь ударился в бега. Бегал он так в течение пяти месяцев, пока не устал. И решил переждать опасное время. И тут ему в голову пришла простая мысль: а не вернуться ли в Москву, где МУР его наверняка не ждет? К тому же на носу Новый год, а в такое время какой сыщик станет рыть землю в его поисках? В Москве у Балды был верный адрес, в отношении которого он был уверен – в уголовке про него не знают. Это был серый, неприметный домик на Бауманской улице. И в своем предположении он вроде бы не ошибся – в доме его встретили как родного: обогрели, накормили. Но лафа продолжалась пару-тройку часов, поскольку затем в дверь вошли серьезные мужчины в штатском и предъявили свои красные книжечки. Сил, чтобы бежать, у Балды к тому времени уже не осталось.

Суд над участниками банды Монгола состоится в Москве в июле 1972 года . За последние два десятилетия это будет первый суд над крупной вооруженной бандой (в нее входило более 20 человек) в столице. Именно этим объяснялось то, что меры безопасности в здании суда и его окрестностях были приняты беспрецедентные: туда нагнали милицию, военных, случайные люди на слушания не допускались. Карьков получил 10 лет тюрьмы и 5 лет ИТК строгого режима, еще четверо его подельников были осуждены на предельные сроки – от 10 до 12 лет. Оправдательных приговоров не было.

Не кочегары, а «высотники»…

В связи с ростом благосостояния советских людей росла и преступность. Особенно много стало квартирных краж, поскольку во многих советских квартирах теперь было что брать. Например, в самом начале 70-х настоящий вал подобных преступлений обрушился на Москву, что объяснялось несколькими причинами. Во-первых, столица и тогда была самым зажиточным городом в стране (сегодня Москва уже один из самых зажиточных городов в мире), население которого постоянно росло; во-вторых, после амнистии семидесятого года на свободу вышли десятки квартирных воров, которые вернулись к прошлой деятельности и почти все рванули в Москву.

Стоит отметить, что Москва и раньше регулярно подвергалась массовым набегам домушников. Например, такая же ситуация была и десятилетие назад, в начале 60-х. Тогда в городе велось массовое строительство, и новые дома, так называемые «хрущебы», сдавались «под ключ» тысячами, давая кров миллионам москвичей. Однако проектировщики этих зданий торопились с вводом в строй домов (их торопили власти, которые были заинтересованы в скорейшем расселении людей), поэтому не учитывали множества деталей. Например, дверные косяки они спроектировали хлипкие – их можно было вышибить ударом ноги. Один такой умелец, которого прозвали Золотой ногой, таким способом открыл… более 100 дверей, а суммарный ущерб от его деяний составил более 60 тысяч рублей. Вот как он сам описывал свои «подвиги»: «Я поднялся на последний этаж. Затем спускался тихо, на каждом этаже останавливался. На этом, седьмом этаже мне показалось, что ни в одной квартире жильцов нет. Я прислушался. Позвонил во все квартиры, никто не вышел. По обивке и ухоженности двери одной из квартир понял, что живут здесь небедные люди. Немного отступив, я с силой ударил подошвой правой ноги правее замка. От удара железка на дверной коробке наполовину вылезла. Тогда я толкнул дверь плечом, она распахнулась…»