Бандиты семидесятых. 1970-1979

Среди дельцов, промышлявших подобного рода махинациями, в заметке был назван некий заведующий лабораторией в одном из московских институтов. Десятки (!) раз он поступал в институты как «подставной» и практически никогда не проваливался на экзаменах. Бывало, что он сдавал экзамены сразу в несколько вузов. На этом деле он в среднем зарабатывал 3 тысячи рублей. А вот его шеф по мошеннической группе получал вдвое больше – 6 тысяч.

Из жизни советских альфонсов

2 августа в комнату милиции 1-го отделения отдела специальной службы Управления охраны общественного порядка исполкома Моссовета вошла молодая загорелая женщина в простом, но хорошо сшитом платье. Она нашла 25-летнего помощника оперуполномоченного Юрия Федосеева (впоследствии, в начале 90-х, он дослужился до должности начальника МУРа) и вручила ему плотный сверток, в котором находился двухтомник известного советского писателя, умершего несколько лет назад. На титульном листе одной из книг было написано: «Дорогому Ю. Г. Ф. от благодарной семьи автора». Чтобы понять, за что рядовой опер удостоился такого подарка, следует перенестись в недалекое прошлое.

Федосеев попал на службу в 1-е отделение в декабре 1967 года . Причем был распределен в тепленькое местечко – гостиничное отделение, которое курировало все столичные гостиницы, в том числе и одну из самых престижных – «Москва». Там и завязалась эта история.

Однажды заведующая сберегательной кассой, расположенной на первом этаже гостиницы (главными клиентами кассы были самые богатые люди столицы), позвонила Федосееву и попросила зайти к ним. Сказала, что заметила нечто подозрительное. Когда опер примчался на зов, заведующая рассказала, что только что в кассе был открыт новый счет, но человек, сделавший это, не внушал ей доверия. И заведующая указала на странную пару: женщину лет шестидесяти, в каракулевой шубе, и невозмутимого мужчину в демисезонном пальто, лет тридцати. Именно мужчина и вызвал подозрение у заведующей.

– Мне кажется, он ее обманывает, – сообщила она оперу.

Федосеев направился к паре. Представившись, он попросил обоих вкладчиков пройти с ним в комнату милиции для уточнения некоторых деталей. Те, естественно, подчинились. Оставив задержанных в милиции, Федосеев вернулся в сберкассу, где услышал следующую историю.

Оказывается, пожилая женщина была вдовой известного писателя, ушедшего из жизни несколько лет назад. Покойный оставил жене большое наследство, которое та решила истратить исключительно на себя (хотя у писателя была внебрачная дочь, ютившаяся с мужем-инженером и больной дочерью в коммунальной квартире). Вскоре вдова познакомилась с молодым журналистом, который представился ей как большой поклонник творчества ее покойного мужа. Он сообщил женщине, что мечтает написать документальную книгу о покойном писателе, но для этого, мол, необходимо покопаться в его архивах. Вдова, которой журналист очень понравился, не только позволила ему залезть в бумаги умершего мужа, но и… оставила его у себя жить.

Через какое-то время журналист сообщил вдове, что книга почти готова и надо пробивать ее издание. Но для этого нужны деньги, причем немалые. И назвал сумму – 25 тысяч рублей. Вдова, которая к этому времени окончательно потеряла голову из-за любви к журналисту, согласилась выдать ему эти деньги. Именно в момент снятия этих денег со счета и появился на горизонте парочки оперуполномоченный Юрий Федосеев. Далее послушаем его собственный рассказ:

«Узнав обо всем, я беседую с „писателем“. Прошу у него документы.

– А почему ваше редакционное удостоверение просрочено?

– Я не был в редакции четыре месяца.

– У вас есть задание редакции на эту работу?

– Нет. Это мои творческие планы.

– В каком издательстве будет издаваться книга, есть ли предварительная договоренность?

– Нет. Издателя еще предстоит найти, договориться.

– А сама-то книга есть? Есть что издавать? – не унимаюсь я.

– Не то чтобы уж и книга, но материалов много. Очень много, – добавляет он.

– Ну хоть одна завершенная глава-то есть? – допытываюсь я. В случае положительного ответа можно было попросить эту главу и отдать на отзыв специалистам.

– Нет. План книги я только обдумываю, – признается «писатель».

– А когда можно будет посмотреть вашу книгу хотя бы в рукописи?

И тут он приоткрывается:

– Ну кто может это знать? Здесь достаточно слагаемых: автор, издательство, редакция, бумага, а потом, вы знаете, в литературе столько завистников…

– Значит, книги о писателе С. может и не быть? – спрашиваю напрямую.

– Понимаете…

Я понимал, что передо мной кто угодно: мошенник, альфонс, журналист-неудачник, но никакой не писатель. Понимал я также, что доказать его мошенничество не удастся: нет неопровержимых улик. Во всяком случае, потребуется найти еще несколько подобных «творческих неудач». А если это первая? Тогда помучаем-помучаем всех, растрезвоним, а дело придется прекратить.

– Заявление об аннулировании счета напишете сами и сами же возвратите деньги вдове С.? Или будем решать вопрос с участием следователя? – спокойно спрашиваю я.