Читаем Бангкок-8 полностью

Бангкок-8

Убрав оружие и мороженое, Джонс удалилась в спальню, а я стал рассматривать пейзаж за окном. Крунгтеп не похож на Нью-Йорк или Гонконг, но это тоже современный город. Коробками из стали и стекла, возвышающимися над небольшими садиками, лачугами, трущобами и обиталищами бездомных, он больше напоминает Мехико или города Южной Америки. Его визитная карточка — скелеты недостроенных зданий. Их кости чернеют из-за загрязненного воздуха, словно сам Будда нам напоминает, что даже дома подвержены смерти. Не всякий способен отнестись к заброшенной стройке метафизически, и я решил не делиться своими мыслями с агентом ФБР. Кимберли переоделась в белые хлопчатобумажные шорты и белую с синим блузку с лейблом Ив Сен-Лорана — то ли настоящим, то ли поддельным. Мы спустились на лифте на первый этаж (агент Джонс, я и пистолет-пулемет), и я подождал, пока она сдаст чемоданчик с оружием в гостиничный сейф.

Через несколько минут Кимберли появилась уже без пистолета, тряхнула белокурыми волосами и улыбнулась так светло, что ей можно было бы дать лет шестнадцать. Легким движением пальца она дала знать, что мы идем через вестибюль к плавательному бассейну. К нему примыкал канал, который тоже являлся территорией отеля и вел к украшенному гирляндами из ноготков молельному дому.

— Так вот, — начала агент ФБР, — объясните мне, пожалуйста, какое все это имеет отношение к отелю «Хилтон».

Их было не меньше трех сотен — от шести футов в длину и не меньше десяти футов в высоту. Они образовывали у молельного дома полукруг и даже служили невысоким ограждением для клумб. Огромные фаллосы имели наверху прорези, некоторые покоились на лафетах, с которых свисали яйца. Несколько штук были вырезаны из камня, по крайней мере три отлиты из бетона, но большинство — деревянные. Некоторые раскрашены в огненно-красные и зеленые тона. Слева от них рос гигантский фикус, и его воздушные корни переплетались, будто в страстном объятии.

— Этот молельный дом посвящен духу дерева, а он — мужского рода.

— И это в буддистской стране?

— В буддистской, но с сильной индуистской и анимистической закваской.

— Не понимаю, как руководство «Хилтона» терпит такое на своей территории.

— У него не остается выбора. Нельзя уничтожить святилище — это может принести несчастье. Никто не желает неприятностей на свою голову, тем более руководство крупнейшей гостиничной компании.

— Кто принес сюда все эти члены и кто украсил их ноготками?

— Здешние женщины.

Агент ФБР подошла к крайнему и внимательно присмотрелась.

— Женщины приносят гигантские фаллосы, чтобы почтить дух фикуса? Гм… Интересная пища для размышления. — Джонс провела пальцем по вздутости до самой прорези, повернулась ко мне и улыбнулась краешком губ.

Я подумал, что, поддавшись воздействию этого места, она забыла, чему ее учили, и решил не отвечать на улыбку. Меня поразило, что по ее лицу пробежало сердитое облачко. Кимберли быстро пришла в себя, и мы поспешно зашагали к кафетерию в вестибюле. Я подумал о ее «хеклере-и-кохе», когда она резко бросила:

— Сегодня в посольстве состоится встреча — начальник Брэдли собирается рассказать о том, что он знает, если он вообще что-либо знает. В интересах обмена информацией вы тоже приглашены. Я сообщу Розену, что вы придете.

У меня сложилось впечатление, что меня прогоняют, так и не сказав, зачем позвали. Несмотря на годы изучения, я так и не смог понять образ мыслей западного человека. Несбыточное ожидание, что мир должен отзываться на каждую прихоть (будь то мороженое, член или тренировка в стрельбе), травмирует психику сына шлюхи. Я, как большинство простых людей, считаю, что мораль проистекает из первозданной невинности, и, если мы не хотим потеряться, следует стремиться оставаться ей верными. Но я побоялся высказать свои мысли вслух, посчитав, что они покажутся агенту ФБР странными и достойными жалости. С западной точки зрения Джонс и Фриц — противоположные полюса, а для меня они почти одно и то же — инфантильные существа, с той лишь разницей, что одна ловит, а другой уже попался.