Банк

Согласно всезнающему Пессимисту, наш Банк предпочитает бонусы от средних до низких.

— Выходишь как опущенный, с холодком под ложечкой, но тебе не настолько плохо, чтобы тут же взять низкий старт к ближайшему выходу. Можно сказать, лучше бы вообще ничего не дали: тогда волей-неволей пришлось бы шевелить мозгами, куда уходить.

Я пытался вытянуть у него побольше информации, чтобы скорректировать собственные аппетиты в соответствии с реальностью, но вопрос оставался открытым. Абсолютным минимумом за шесть месяцев работы я считаю двадцать тысяч долларов — любая сумма ниже этого предела меня не устроит, хотя я еще не обдумывал последствия такого исхода, а максимум, по самым оптимистическим прогнозам, — тридцать две пятьсот. Вместе с основной зарплатой в шестьдесят тысяч это составит от ста до ста двадцати пяти тысяч в год. Лестно сознавать, что это не так уж плохо для двадцатитрехлетнего аналитика, вчерашнего выпускника. С другой стороны, в лежащем в конверте аккуратно сложенном листке сосредоточено все дерьмо, с которым приходилось мириться на протяжении нескольких месяцев: выходные, проведенные на рабочем месте, все не-Банковские знакомства, канувшие в Лету; напряженная работа в три часа утра, невзирая на симптомы гриппа; официальная роль мальчика для битья для всяких уродов вроде Сикофанта.

— Ну что тебе, трудно сказать?

— Не могу, — отозвался Пессимист, откинувшись на спинку стула. — Это нарушение политики компании. Жаба мне голову оторвет.

— Слушай, хватит ломаться!

— На сколько ты рассчитываешь в лучшем случае?

— Минимум двадцать…

Пессимист фыркнул:

— Минимум? Так, значит, ты возомнил, что пара месяцев работы аналитиком стоит — сколько это в год? — сотни косых?

— Пошел ты…

Пессимист обожает садистские интеллектуальные игры. Я уже собирался отвернуться на стуле к очередной электронной таблице, когда он спросил:

— А какой же у тебя максимум?

Я не ответил.

— Не противься мне, Мямлик!

— Тридцать пять… Нет, тридцать.

Он загоготал и смачно хлопнул себя по ляжкам.

— Тридцать пять? Больше ста двадцати тыщ в год? Во обнаглел! Где ты, по-твоему, работаешь? В нейрохирургии? — Он комически заозирался: — Что-то я не вижу здесь развороченных мозгов!

— Ох, и гад же ты!

— Ой-й-й, чувства Мямлика больно задеты!

— Я не шучу. Я серьезно начинаю тебя ненавидеть.

Пессимист пожал плечами и отвернулся к компьютеру.

Две тысячи сорок минут до расчета…

Я в сотый раз пытаюсь разобраться в нашем ультра-навороченном факсе «Хьюлетт-Паккарде», способном подбирать листы и сшивать их скрепками, но не выполняющем основного предназначения, для которого его по идее создали. В данном случае упрямая тварь не желает отправлять инвойс Клиенту в другую часть света. Отправление счетов по факсу вообще-то входит в обязанности секретарей, но начальство окончательно утратило доверие к Полностью Некомпетентной Секретарше, когда ту угораздило не отправить в федеральную налоговую службу счет на полученный нами миллион долларов комиссионных. Очередной ляп человеческого фактора обошелся Банку в сотню тысяч зеленых — зарплата секретаря отдела больше чем за два года, однако Полностью Некомпетентная Секретарша по-прежнему сидит на своем месте, и коробка пончиков «Криспикрим» торчит из верхнего ящика ее стола. Просто поразительно, сколь полезной может быть интимная связь с Волокитой-Генеральным!

Когда факс в очередной раз недовольно выплюнул мою страницу, мне ничего не оставалось, как поинтересоваться у секретарши, не знает ли она секрета этого чуда инженерной мысли. Да, я откровенно прогибаюсь, но Пессимист ушел на ленч, а Клиент уже пять минут ждет факса. Наступив на горло собственной гордости, я решился помешать Полностью Некомпетентной Секретарше слизывать с пальцев сахарную глазурь.

— Не могли бы вы помочь мне отослать факс?

Вытаращив глаза, она небрежно выхватила у меня листок, вразвалочку подошла к аппарату, нажала какие-то кнопки — пальцы так и мелькали, и факс воспрянул к жизни. Из нее, безусловно, может получиться нормальная секретарша, если каким-то образом выбить раздражающее самодовольство. Когда листок прополз через аппарат, Полностью Некомпетентная Секретарша медленно покачала головой, глядя на меня, как на круглого идиота.

— Спасибо, — промямлил я.

— На здоровье, — буркнула она.

Одна тысяча пятьсот тридцать минут до расчета…