Банк

Юный Почтальон даже не покачнулся от поощрительного тумака, застыв, как статуя, и побелев как мел — кровь буквально отлила от щек. Он вопросительно уставился на меня, недоверчиво дергая левым веком:

— Это тебе начислили больше?

Я посмотрел на Клайда. Тот пожал плечами.

До нас троих дошло одновременно.

— Мать его распротак! — взревел Клайд.

От: Меня@theBank.com

Кому: ЖенщинесШарфом@GoodmanWeisenthal.com

Мы получили бонусы. Я еще не решил для себя, адекватная ли это компенсация за рабский труд; пожалуй, все-таки нет. Однако появился повод отпраздновать. У тебя есть возможность со мной пообедать? Ну пожалуйста, ответь что-нибудь!

Моей оригинальной идеей было отпраздновать бонус скромно, за куриными крылышками, пивом и несколькими раундами техасского холдема[33] в компании немногочисленных друзей, чудесным образом переживших мое бессовестное пренебрежение. Однако днем забежала захлопотавшаяся Лулу и испортила мой прекрасный план, хитростью втравив нас в посещение ежегодного зимнего собрания ассоциации ЖЭОИ. Обычная практика: Банк оплачивает столик на каком-нибудь снобистском благотворительном сборище, и если повод очень нудный и общения со сливками банковской индустрии не предвидится, руководство заполняет места стоимостью в тысячу долларов каждое угрюмыми, недовольными аналитиками.

— Что это за аббревиатура? — Юный Почтальон отпил из маленькой бутылочки «Моэт». — Женщины за этичное обращение с…

— Игуанами, — прогудел Пессимист.

— Иннуитами[34], — подхватил Клайд.

Я раздраженно опрокинул в рот бокал шампанского. Меня огорчало упорное молчание Женщины с Шарфом и раздражал этот торжественный вечер, от которого за милю несло претенциозностью: по залу сновали элегантные дамы, обмениваясь воздушными поцелуйчиками; в качестве угощения предлагались маленькие, словно игрушечные, бутылки «Моэт», сом, обвалянный в орехах пекан, и брокколи с чесноком — на вкус один в один резиновая курятина и разварившийся шпинат.

Женщина в коричневом платье, очень похожая на сома в орехах, постучала по микрофону в центре зала и без паузы разразилась воинственной тирадой:

— Мы постоянно должны всеми силами поддерживать мужчин, обреченных на вялое, жалкое существование, которые не чувствуют уверенности в своей способности нас удовлетворить…

— Боже мой, — ахнул Пессимист. — Женщины за этичное обращение с импотентами!

— Расслабься. — Клайд передал ему новую бутылочку «Моэт». — Подумай, какую ржачную историю ты сможешь рассказывать на вечеринках!

Неудачник повернулся к аналитику слева, молодому парню, до жути похожему на Юного Почтальона. Интересно, это совпадение или эффект зловещей эманации Банка, трансформирующего своих работников в одноликие креатуры, вроде боргов в «Стар Треке»?

— Давай, братан, поведай, что собираешься сделать со своим бонусом?

— Инвестирую, — не колеблясь ответил парень.

— Всю сумму?

— Ага.

— Но послушай, — урезонивал безумца Пессимист. — Если ты ничего не купишь и сохранишь все до цента, это же все равно, словно ничего и не было!

Парень нахмурился:

— Я вообще-то слушаю, что она говорит, ясно?

Я слегка опешил от такого ответа и лишний раз порадовался, что редко выбираюсь на официальные мероприятия без нашего верного Союза Четырех. Голос леди-сома, усиленный микрофоном, гремел на весь зал:

— А теперь я хочу представить вам преподобного Джей-Пи Рейнольдса из «Сотбис», ведущего нашего аукциона, где представлено более двадцати лотов. Это великолепные изделия американских индейцев — живопись и ткани. Позвольте напомнить, что десять процентов от вырученных денег будут перечислены на финансирование программ, координируемых ассоциацией ЖЭОИ.

Леди-сом отошла от микрофона под громкие аплодисменты. Ее место занял пожилой мужчина в тесном смокинге.

— Благодарю вас, Эвелин. Всем добрый вечер. Карточки участников аукциона должны лежать на каждом столике…

Скоро аукционные страсти разгорелись не на шутку. Вообще-то это интересное мероприятие, верите или нет. Мы удовольствовались ролью зрителей, ибо аукцион — это вам не в игрушки играть. Первый лот, цимшианская[35] маска, был продан за восемьдесят тысяч долларов шумному гостю в горчично-желтом пиджаке. Зал взорвался аплодисментами, когда счастливый обладатель маски торжествующе ткнул в воздух кулаком.

— Ребята, да они опухли, — покачал головой Пессимист. — С пеной у рта торговаться за полинявшую полоску хлопка!

Он говорил о подлинной тканой шали племени навахо, цена за которую выросла до шестидесяти тысяч долларов, прежде чем ее приобрела красивая женщина, на вид не намного старше нас. Вскрикнув от удовольствия, она радостно обнялась с сидевшей рядом не менее ослепительной товаркой.