Банк

– Не тебе судить! – вспыхнула в ней прежняя Наталья. – Я в отличие от тебя да дружка твоего сладкоречивого никого не сдала. Ни-ко-го! Да что в самом деле? Вы-то вон, выпендрюжники, оба в этих «бабках». Как вы их там заработали – тоже, должно быть, та еще песня. Так какое у вас право брезговать мной за желание хоть какой-то резерв в этой жизни иметь? Ведь до позапрошлого года за границей не была. А тут… Египет, Анталия. Сын хоть от бронхита избавляться начал.

– А институт?! Или не знала, что Петраков твой его задарма слить готовится? Только не говори, что нет.

– Нет! Наоборот, может, потому и… сблизилась, что у него у единственного хоть какая-то идея была – собрать большой пакет акций и продать по большой цене крупной компании. Во-первых, чтобы возобновить финансирование исследований. Заплатить сотрудникам. И потом, он считал, что один крупный владелец, если уж заплатит, так станет наводить порядок. Не мы одни. Вся страна так считала. Вот и расторговались. Конечно, и сама заработать хотела.

Она смешалась.

– Ну и как, продали с выгодой?

– Я отказалась регистрировать эту сделку. Когда увидела цену, отказалась.

– И что дальше?

– Да и все, собственно. Саша… Петраков настаивает. Объясняет, что это какая-то схема, минимизация каких-то налогов. Еще что-то такое. А я… не верю уже ничему. Полагаю, поначалу он и впрямь как для всех лучше хотел. А потом то ли не смог, то ли изуверился. Да и деньги шальные закрутились… Чего разглядываешь? И мне перепадало. Такая вот Дануся получилась. Сказать – сколько?

– Скажи лучше, как вы вообще скупку ухитрились организовать в такой тайне? Что никто ничего?

– Да потому, что знать не хотели. – Наталья отвечала, но все больше погружалась в свои, пугающие ее размышления. – Мельгунову я сказала – есть возможность поощрить увольняющихся через схему залога акций. Ну, Юрий Игнатьевич – он же стратег, в детали не вникает. Считает, да и правильно, что отпущенного ему времени едва хватит на науку. В общем, махнул, как всегда, – «Комсомольцы, вперед!» – и забыл. А скупали у тех, кого сокращали. Для них это было как выходное пособие. Просто люди при увольнении получали деньги и что-то подписывали. Никто и не разбирался. А поскольку сокращали по подразделениям, то и утечки практически не было.

– Кредит взяли в «Балчуге»?

– Да, – она больше не удивлялась его осведомленности. – Я потому и не регистрирую. Кредит в полмиллиона! И вдруг – эти же акции продаем за семь тысяч. Не укладывается. Вот я и требую договор этот переделать, хотя бы чтоб долг «Балчугу» закрыть. Недавно опять поссорились.

– Веселая диспозиция. Ты будешь смеяться, но только и мы с Максом тоже институт скупить хотим и тоже чтоб организовать эффективное управление.

– Все те же слова, слова, слова.

– Непросто тебе, – посочувствовал Забелин. – Но кому-то придется довериться. Полагаю, ты и сама догадалась, что сейчас скажу. Да, скупку мы хотим провести в интересах банка «Светоч» и на самом деле – на его деньги. Но разница в том, что здесь мы сами ситуацию контролируем – я, Макс, ты, если с нами. И акции оформлять будем на компанию, вами же созданную. То есть без нас никто ни одного решения провести не сможет. Как говорят в рекламе, почувствуйте разницу. И выбирай. Можешь, пока не поздно, доложить Мельгунову. Он это дело живенько пресечет. Только тогда еще через полгодика и пресекать будет нечего.

– Хорошо. Я сегодня же скажу Александру Борисовичу, чтоб на меня больше не рассчитывал. Да, собственно, и без того объяснились.

Забелин удрученно вздохнул.

– Что-то еще? – зло догадалась она.

– Понимаешь, Натка, сегодня Петракова отстранят от права подписи. Макс уже поехал к Мельгунову. Ревизию провели. Так вот, наворовал твой Сашок за последний год преизрядно.

Она отвела взгляд, не удивившись.

– Но вся загогулина в этом договоре на девять процентов акций. Формально он есть, и Петраков вместе с теми, на кого работает, могут потребовать через суд его зарегистрировать. Можно, конечно, оспаривать, но дело это темное и долгое. Имея эти акции в кармане, «Балчуг», конечно, пойдет на аукцион и любую цену даст, чтобы выиграть. После этого еще чуть взвинтят и два-то процента всегда доберут. И это будет финиш – вы, считай, в чужом кармане. Такой вот расклад.

– Что ты от меня-то еще хочешь?

– Надо заставить Петракова отдать договоры.

– Вот пусть и отдаст.

– Конечно. Тебе.

– С чего бы это? Если я сама не раз того же требовала.

– Ну так и… не требуй больше. – Забелин доверительно принялся поглаживать ее руку. – Скажи, что возмущена отстранением его, поторгуйся и согласись зарегистрировать. А уж когда принесет…

Не помогла рука. Вырвавшись, Наталья вскочила над ним с выражением гадливости.

– Похоже, опять за правду пострадаю, – всплакнул Забелин. Но Наталью этим не остановил.