Банк

– В глаза! – потребовал он. – Я передал тебе пакет в четырнадцать двадцать. Не в половине четвертого, как должен был, а в четырнадцать двадцать, потому что начало правления откладывалось. Помнишь? А помнишь, что приказал, – тотчас идти к Жуковичу? Это пятнадцать минут ходьбы. А ты пришел лишь в пятнадцать сорок. То есть больше чем через час. А в пятнадцать тридцать «ФДН» поменял заявку. Такой вот сюрпризец. И где ты провел время?

– Я… прогулялся.

– Отличненько. Это с таким-то конвертом в кармане.

– Я с Яной встречался. Мы как раз насчет свадьбы договаривались.

– Еще раз отличненько. Именно что о свадьбе. Кому ты давал конверт, Юра?

– Я?! Да вы…

– Молчи. Не гневи лучше. Просто – кому?

– Но зачем мне?! – отчаянно выкрикнул Клыня.

– Вот именно. Ты же не сволочь, Юра. Ты же помнишь, что товарищ твой дерьмом обмазан. Ты хоть представляешь, в каком он дерьме останется, если не отмыть?

– А я?

– Ты? – Забелин неожиданно подмигнул, отчего Клыня смешался. – Есть еще шанец переиграть итоги аукциона. От тебя зависит. И если переиграем, то обещаю, все между нами останется. Но факты нужны сейчас. Да и отец…

– Что отец?!

– Вот именно. Нельзя Николаю Николаевичу про это узнать. Так куда конверт носил – в «ФДН»?

– В «ФДН»? – поразился в свою очередь Клыня. – Да за кого вы меня, Алексей Павлович, держите?

– Тогда что? Но быстро, Юра! Неужто Баландин? Ну?

Клыня удивленно посмотрел, шмыгнув носом, кивнул:

– Наверное.

– Что еще за «наверное»? Ты по порядку можешь?

– Угу. – Он высморкался и сначала с трудом, потом все быстрее, как человек, измаявшийся давящей его тайной, принялся сбивчиво рассказывать: – Я тогда к вам с Яной приезжал. Она внизу ждала. Перед этим она как раз согласилась. Ну – замуж.

– Понятно.

– Она сказала, что мне нужна другая должность. Чтоб…

– Тоже понятно.

– В общем, кто-то там поговорил с Баландиным насчет меня, и он вроде как…

На какое-то время Забелин, видно, забыл контролировать себя, потому что Клыня прервался укоризненно:

– Я знаю, вы не любите Яну. Но она хорошая. Это внешнее только.

– Так что произошло после? – от обсуждения Яны Забелин уклонился.

– Я спустился. А Яна как раз перед тем увидела, случайно увидела Баландина и сказала, что он меня ждет, чтобы поговорить. Я хотел позже, но…

– Ну, понятно. «Место уйдет», «лови момент».

– Мы посидели в приемной, и как раз он подошел.

– Ну да, в сортир ходил, – пробормотал Забелин и тут же кивнул: – Не обращай внимания.

– Ну, пригласил. Жарко было. Он в рубашке. Ну… это я уж потом допер-то, Алексей Павлович, – давай поговорим по-мужски, мол, без пиджаков. Повесил мой на стул. Предложил должность. Потом повел в кадры анкету писать.

– Без пиджака?

– Я хотел взять, но Юрий Павлович сказал, что здесь не возьмут и пусть повисит. Еще пошутил – пусть, мол, к месту привыкает. Я же тогда не думал. Написал анкету, заявление. Еще все боялся, как вам потом скажу насчет ухода. Вернулся минут через пятнадцать, Яны уже не было. И Баландина тоже. Секретарша сказала, что он опять на правление ушел.

«Ну да, видели его на правлении, как же».

– Зашел, пиджак там же, конверт на месте. И поехал сюда. Я поначалу не думал. Это уже когда вечером цифры объявили, то…

– Почему тогда же не доложил?

– Сначала как-то опешил. А потом, когда Олега избили… Я через дверь видел, как Подлесный его бил. Тот ползает, а этот ногами по бокам. Жутко. – Его передернуло. – Хотел к Баландину пойти поговорить. Да как скажешь? Не вы ли нас сдали? Да и Яна отговорила. Что, мол, дурак и сам свое счастье обрушу. Что это просто совпадение. Доверчивая она.

– А сам?

– Н-не знаю. Чтобы так точно угадать…

– Не знаешь? – Забелин не сдержал злой иронии, и Клыня съежился, точно под хлыстом. – На-ка прочти.

Он отчеркнул пальцем строку и протянул Клыне копию сегодняшнего протокола.

– Вот то-то. А ты говоришь.

– У отца опять криз был гипертонический. Врачи сказали – надо с работы уходить, нервничать нельзя.

– И не будет. Из-за нас с тобой, во всяком случае.

– Что мне теперь делать?

– Тебе? Может, возвращайся в самом деле в кредитное. А пока в отпуск. В Египет, например. Отойди от трудов праведных.

Вопреки желанию Забелина намек получился неприкрытым.

– Уйду я из банка.

– Из банка-то можно. От себя труднее. Да и потом, все, как теперь выясняется, не так уж сумрачно вблизи. Жизнь, Юра, по моим наблюдениям, человека несколько раз на излом неожиданно берет. Вроде рулишь беззаботно по проторенной дороге, и бац – развилка. А тут ведь как в лабиринте – один раз не туда свернул – с концами! И времени на раздумье нет. Вот тут и решается, кем ты сюда подошел. Есть ли в тебе нить эта. А ошибся – и тогда до самого конца не туда. Ты сейчас налево махнул. А там тупик. И, не останови я тебя, в него бы и уперся. Но притормозил ведь.

В коридоре послышался требовательный голос:

– Шефа кто видел?

И Клыня, вздрогнув, уставился в дверь взглядом бандерлога при приближении удава Каа.

Дверь распахнулась.

– Алексей Павлович! – Подлесный пытливо обозрел представшую картину. – Все срастается.

Он не отводил разгоревшихся огнем глаз от сжавшегося в панике Клыни.