Банк страха

Ушли наблюдатели и от дома Сэма в Лондоне. Его неприятности с британскими властями тоже кончились. Сэм возобновил свой бизнес, а через несколько недель выяснилось, что у него так много новых клиентов, что ему пришлось нанять секретаршу, а потом и ассистентку. Он тщательно скрывал тот факт, что его работа ему смертельно надоела. В качестве лечения тоски он попробовал написать что-то вроде отчета о том, что он пережил весной. К Рождеству он успел написать пятьсот страниц. И чем дальше, тем отчетливее он осознавал, как плохо он понимал женщину, которая была главным героем его повествования. Вначале беспомощная жертва, она оказалась единственной сумевшей сохранить в неприкосновенности и свое тело, и свою душу. Понимает ли она — где бы она сейчас ни находилась, — что она победила?

В середине лета Лондон стали захлестывать волны какого-то моря денег. Деньги поступали на счет Иракского фонда свободы, которым руководил поэт-эмигрант Набиль Джавад. Сначала они поступали небольшими суммами. За первым взносом в размере пятидесяти тысяч долларов последовал другой — в сто тысяч долларов. Когда система анонимных перечислений наладилась, в Лондон стали поступать более крупные суммы. С номерного счета с Кюрасао поступило пять миллионов; с аналогичного счета с островов Канала — десять миллионов. Из Люксембурга пришло еще десять миллионов, а потом, через три месяца, — пятьдесят миллионов долларов с Каймановых островов. Деньги поступали из разных банков, каждый раз с номерных счетов, которые закрывались сразу после осуществления перевода.

Единственное упоминание об источнике денег содержалось в послании, поступившем вместе с первым крупным переводом. Джавад получил короткое письмо в конверте без марки. В нем говорилось: «Анонимный жертвователь имеет желание сделать существенный вклад в Иракский фонд свободы в надежде, что эти деньги будут разумно использованы для дела освобождения иракского народа». Письмо было аккуратно напечатано на лазерном принтере и запечатано в маленький конверт. На внешнем, большом конверте стоял штамп «Блэкхит».

По настоянию Джавада, фонд действовал исключительно опираясь на собственные силы, не связываясь ни с какими арабскими или западными секретными службами. Начали с простых вещей. На Ирак стала вещать радиостанция. В ее передачах звучали народные песни и стихи, забавные истории о негодяях, правивших Ираком и другими арабскими странами, высмеивалась секретная полиция. И все слушали. В Лондоне стал выходить журнал «Демократический Ирак», в котором печатались статьи самых знаменитых просветителей и ученых иракской диаспоры. Журнал распространялся по всему Ближнему Востоку. Сначала это было трудно, но в арабском мире деньги могут все, а Иракский фонд свободы внезапно превратился в мощную организацию. По требованию неизвестного жертвователя, пять школ бизнеса в Англии и Соединенных штатах учредили компании для иракских женщин. Жертвователь уточнил, что они должны быть названы «Товариществами Ранды Азиз» — в память об иракской женщине, погибшей в автомобильной катастрофе. Джавад ездил с лекциями и произносил речи. В Ирак нелегально провозили так много пленок с его записями, что его голос стал для простых иракцев более известен, чем голоса их новых правителей. В Ираке стали организовывать кружки, студии, проводить литературные чтения. Сначала люди были слишком напуганы, но понемногу некоторые из них стали туда приходить, потом число их участников увеличилось. Это не была революция, но это было начало.

Как-то весенним утром, через год после исчезновения Лины Алвен, в почтовое отделение маленького городка на севере Калифорнии пришла молодая женщина и отправила конверт. Одета она была так же, как и большинство обитателей этого маленького городка на границе «страны виноградников», — в широкие джинсы и свитер. И все же она отличалась от других, и не только легким акцентом. В ее беседах с людьми, даже с подругами, ощущалась сдержанность. Во взгляде ее было нечто похожее на грусть, но только глубже; внешне же она казалась человеком вполне довольным. Одна ее калифорнийская приятельница считала, что эта темноглазая молодая женщина, наверно, в иной жизни была королевой какого-нибудь восточного королевства, а сюда, в этот городок с одной бензозаправочной станцией, ее привело великое колесо Кармы. Молодая женщина только смеялась: вот она, Калифорния!