Банк. Том 1

— И то верно! Первое условие твое я полностью принял, давай дальше.

— Предупреждаю — второе условие у твоих собравшихся вон там приятелей радости не вызовет.

— А они-то тут при чем?

— Сейчас поймешь. Условие мое такое, как бы объяснить… Машку ведь сделал именно ты, они в этом участия не принимали?

— Попробовали бы принять, поубивал всех нахрен к едреней матери!!!

— Да я б и сам на твоем месте таких желающих участвовать тоже прибил! Стало быть, раз сделал ее ты, то и деньги все идут только тебе и на тебя. Ты их тратишь только на себя и один. Я тут кормить-поить весь райцентр не собираюсь! Понимаю, что они сейчас в тоске и печали оттого, что им ничего не перепадет, но учти, я на них всех распространять деньги не хочу! Это не вредность моя, а просто деловой подход. Тебе трех сотен с приятелями хватать не станет, начнешь Машку обижать, тырить у нее чего-то и сделке конец. Кстати! Нарушишь хоть одно условие, Машка остается у нас и денег больше не увидишь! Это справедливо. Условия это для тебя очень простые и совершенно необременительные — не трогай ее, не обижай, трать деньги только на себя и радуйся жизни. Соглашайся, а если нет… Ну что ж, обещать тебя поколотить я не стану, ты мужик не хилый, но будь уверен, что даже если ты меня и одолеешь, трудностей я тебе при этом создам немало, наверняка поломаю чего-нибудь… И учти, что лупить тебя я буду со всей серьезностью, а не вполсилы, как молодежь вчера. Торопить я тебя не буду, время у меня есть, подумай себе спокойненько.

— Эй, Юрка, пить в одиночку — это уже алкоголизм!

— Никакой это не алкоголизм, а единоличное использование персональной пенсии почетному работнику полового труда! — решительно повернулся к говорящему Семен. Сделал бы ты такую же путевую девку — говорил бы я сейчас с тобой. А так — извиняй, говорю с хозяином. И если ты сейчас трепанешься о том, что отказался бы от моего предложения… У вас же просто на лицах аршинными буквами написано, что вы бы все сейчас на его месте послали всех на хрен, не врите не окружающим, не самим себе! Окружающие все равно не поверят, а обманывать самого себя — так это вообще несусветная дурь.

Группа приятелей Юрки потупилась, спорить никто не стал, так как простые, но веские слова Семена проняли всех. Серега сдавленно выдохнул, так как после свежеучрежденного звания «почетного работника полового труда» он слышал дальнейшую речь с большим напряжением из-за коварно распиравшего его хохота. В голову некстати полезли возможные изображения почетных грамот, на которых полное название звания почетного работника будет напечатано золотыми буквами, красные ленты поперек тела с теми же золотыми буквами, одеваемые при награждении, торжественные, пафосные и сочные голоса в мегафонах: «Награждается почетный работник полового труда…». С усилием заставив себя изгнать из вовсю разыгравшегося воображения различные подходящие для эдаких почетных грамот элементы их оформления, Сергей унял смех, так как ситуация оставалась еще не определенной. Осознание этого очень быстро остудило веселье и он сосредоточился вновь, устремив свой взор на хозяина, который сидел нахмуренным, его лоб морщился, брови шевелились вверх-вниз… Казалось, что было заметно то, как редкие извилины в голове Юрки заворачиваются и разворачиваются, пытаясь выработать решение о том, принимать ли предложение Семена.

Сергей был бы несказанно удивлен, если бы знал то, что сам Юрка только изображал глубокое раздумье. Предложение Семена он уже мысленно принял, однако былых (а он уже думал о них, именно как о былых!) товарищей он не хотел обижать и хотел расстаться с ними по-хорошему, а то еще начнут пакостить… Поэтому, покривлявшись для порядка несколько минут, он встал и обратился к ним.

— Мужики! Вы меня извините, и все такое, но я от настолько классного предложения отказываться не буду! Сами бы вы хрен отказались, это уж точно.

— Это верно… — со вздохом признался один из мужиков. Я бы, честно признаюсь, не отказался. Повезло же тебе заделаться, как оно там… во! Почетным работником полового труда.

— Ладно, тогда бывайте и теперь веселитесь без меня, считайте, что я на пенсию ушел или уехал куда.

Юрка повернулся к Семену.

— Предложение твое я принимаю со всеми условиями, мужик ты очень деловой и разумный!

— Приятно слышать! Мужик ты тоже толковый и сообразительный. Так, как бы это организовать… Лена!

— Да, Семен Васильевич!

— Давай-ка я тебе денег дам, а ты будешь ему выдавать в день ровно по три сотни, не больше, не меньше. И заведи-ка тетрадь, в которой он каждый день расписываться будет. Сделаешь это для меня?

— Без проблем, Семен Васильевич! Всегда рада в таком деле помочь!

— Вот и славно! Если будут кончаться — звони мне, подвезу еще. Давай-ка, Юр, пожмем друг другу руки и окончательно скрепим наш договор.

Последовало еще одно чреватое хрустом костей долгое рукопожатие.

— Да, денег я Лене поднесу завтра, а сегодня выдам тебе три сотни сам.

— Вот это дело! Мужик слов на ветер не бросает!

— А то!