Банк. Том 1

— Вот так и станешь, от того, что пьет! Давай-ка я тебе расскажу…

Услыхав подробный рассказ о том, как Серега действительно отнесся к Маше очень по-доброму и даже хотел ее искренне, но бестолково выкупить, а Семен, хорошенько подумав, выдал на гора простой, чрезвычайно действенный и эффективный, но при этом ужасно жестокий способ извести Юрку, мать невольно почесала в затылке.

— Да… старый там очень даже не дурак… И как же я сама-то до этого не доперла?

— Так с мехмата МГУ дураки не выходят!

— Он еще и математик?! С такими-то габаритами и силой? Ленка, перестань надо мной глумиться! Юрка ж всем руки сдавливал, а ему не сумел.

— Нисколько она не глумится — вмешалась Маша. Серега сказал, что он его высшей математике учил по памяти и совсем никуда не заглядывая. Да и ты сама-то сообрази, ведь придумать настолько простой и толковый способ на самом деле очень сложно, тут умище какой нужен! И сработало же все, четко и просто здорово. Во он как рванул за водкой, аж пятки засверкали.

— Это точно… Надеюсь, что ему трех пузырей в день хватит… Все-таки он больно крепкий.

— Не боись! Он же за деньгами именно ко мне будет ходить. А уж я ему в палатке со скидкой, как постоянному клиенту, самую паленую водку сплавлять буду. Если по 75, то там и четыре в день получится. Кстати, с паленой и три вполне должны подействовать, как надо. Кроме того, он же регулярно и досыта будет пить, а не так, как раньше.

— И то верно! Ленка, что бы я без тебя делала?

Давние подруги обнялись, Маша с удивлением заметила текущие из глаз матери слезы, ее плечи подрагивали. Лена обняла мать крепче и ободряюще, но в то же время ласково произнесла:

— Держись за меня, Катька, коза ты старая! Прорвемся!

— Старая!? Да ты же всего на десять дней моложе меня!

— А все равно, старая-старая-старая!!! — произнесла Ленка на манер школьной дразнилки.

— Ах ты ж… — произнесла Катя, шутливо замахиваясь, но, после того, как она посмотрела в глаза подруги, обе женщины засмеялись. Маша подумала о том, что она совершенно не помнила смеха матери.

— Ох, и дуры же мы тогда были!

— Эт точно… Одна хотела красивого, одна сильного, а результат налицо — вздохнула Ленка.

— А искать-то дурам надо было умного, кстати, еще об одной молодой дуре… — Мать повернулась к Маше, Ленка сделала так же.

— Ты там хоть не залетела?

— Не, у него резина была.

— Это хорошо… Ну, и как он тебе? Только, Христа ради, не говори, что хороший и добрый, так как лучше и добрее твоего отца быть легче легкого.

— Если вы об уме, то он умный, уже на второй курс Бауманки осенью пойдет. Сам он учится, на бюджете, без отца и матери.

— А они-то куда подевались?

— Померли, а как именно — расспрашивать не стала. Я и узнала только потому, что он походя сказал «мой покойный папаша говаривал», а потом один раз про то, жива ли мать, спросила. Жизнь у него тоже не сахар…

— То-то я смотрела, что он смурной слегка — вмешалась Ленка.

— Да, если присмотреться, это видно — подтвердила Маша. — Не сильно, но все же…

Мать повернулась к Ленке

— Тебе-то он как? Она ведь сейчас головой толком не думает ну совершенно, нам ли не знать…

— По-моему, очень даже неплох. И, кстати, насчет того, что он не дурак, дочь твоя права.

— Уж тебе-то судить о чужом уме! Ты ведь моложе меня и глупее! — усмехнулась мать

— Может, и глупее, но хорошо слышу, чего вокруг говорится — ухмыльнулась в ответ Ленка. Ты бы это тоже вразумела, если б от старости мозги не отсохли.

— Эх, дать бы тебе в ухо, чтоб много не слышала! И выпороть бы тебя вдобавок тоже не помешало, за полное отсутствие почтительности и уважения к старшим… А, если серьезно, уже интересно стало, что ж это я пропустила?

— В начале разговора ведь было ясно сказано про то, что он Семену помог и продолжает помогать. Матери с отцом у него нет, стало быть, помогает один. И если он помогает безусловно толковому человеку, то даже такой старой дуре должно быть понятно, что, как минимум, кое в чем он уже не намного глупее Семена. И это в таком-то возрасте!

— Действительно… Стало быть, умен в самом деле…

— Да и понравилась она Сереге тоже в самом деле. Он ведь Машку сразу среди прочих разодетых, начесанных да накрашенных овец, которые на него вовсю пялились с полуоткрытими ртами и строили глазки, выбрал. Хотя и одета она в перешитые Юркины шмотки и стояла при этом подальше и в тени. Те-то в первых рядах маячили, чуть друг дружке ребра локтями не поломали… А Маша не навязывалась ему ну нисколько!

— Однако, он начинает даже мне нравиться. Хоть и молодой, но уже видит человека, а не только тряпки на нем…

— Мало того, он еще и к косметике относится не очень — вмешалась Маша. Серега мне сказал, что я не должна краситься, как дура и косметика мне совсем не нужна… и так самая красивая… смущенно добавила она, так как взгляды старшего поколения женщин удивленно и недоверчиво уставились на нее.

— Чего, так прямо и сказал?