Банкир в XX веке. Мемуары

Что касается моей собственной роли в этих событиях, то как банкир я создавал связи с Ираном, важные для «Чейза», а после отъезда шаха в изгнание напряженно работал для того, чтобы защитить наши позиции перед новым правительством. Отношения «Чейза» с Ираном оставались стабильными на протяжении большей части 1979 года, буквально вплоть до того дня, когда в начале ноября было захвачено посольство. Иранское правительство понизило сумму своих остатков на счетах в нашем банке в течение второй половины 1979 года, однако, по существу, они просто вернулись к прошлому уровню, составлявшему приблизительно 500 млн. долл. «Замораживание» официальных иранских активов Картером защитило нашу позицию, однако никто в «Чейзе» не пытался убедить администрацию ввести эту меру. В начале 1981 года в качестве составной части всеобъемлющего соглашения по освобождению заложников «Чейз» (вместе со всеми прочими участвовавшими американскими банками) получил все деньги, которые нам были должны, и не потерпел никаких убытков.

Если говорить в личном плане, то, несмотря на утверждения журналистов и историков-ревизионистов, никогда не существовало «закулисной кампании Рокфеллера-Киссинджера», которая создавала «непрекращающееся давление» на администрацию Картера с целью разрешить шаху въезд в Соединенные Штаты безотносительно к последствиям. На самом деле, было бы более правильно сказать, что в течение многих месяцев мы были невольной заменой правительства, которое отказалось принять на. себя полноту ответственности.

Иранский кризис оказал незначительное влияние на «Чейз», однако потребовались годы, чтобы мои личные связи с шахом обрели надлежащую перспективу.

Одной из сомнительных «наград за заслуги» для общественного деятеля является то, что газета «Нью-Йорк таймс» периодически присылает репортера, чтобы освежить вашу - как они это милостиво называют - биографию. Буквальный перевод: «некролог». В 1981 году, незадолго до того, как я вышел в отставку с поста председателя банка, ко мне пришел репортер в связи с таким обновлением биографии. Мы разговаривали целый час, и 90% его вопросов касались шаха. С позиций «Нью-Йорк таймс» мой опыт общения с шахом был самым важным, возможно, единственным важным вопросом в моей жизни. В 1986 году пришел другой репортер «Нью-Йорк таймс», и в этот раз лишь около половины вопросов касалось шаха. В 1996 году еще один репортер пришел на очередную беседу, и в этом случае лишь около 20% вопросов имело отношение к шаху. Если я проживу еще пару десятилетий, то, вероятно, пресса уже перестанет плохо писать обо мне.

ГЛАВА 25 ВОЗВРАЩЕНИЕ «ЧЕЙЗА»

Общественный фурор по поводу моего участия в судьбе шаха Ирана не отвлек меня от моей основной задачи - руководства восстановлением «Чейз Манхэттен бэнк».

Надеюсь, что через два десятилетия не будет нескромным сказать: «Мы это сделали». Я говорю «мы», поскольку обновление и оздоровление «Чейза» стало результатом деятельности команды, которая совместно стремилась к достижению общей цели.

«Дэвид Рокфеллер передает своему преемнику более сильный банк» - такой заголовок журнал «Форчун» предпослал статье Кэрол Лумис о возвращении «Чейза» в свое прежнее положение. Мало какая другая статья заставляла меня чувствовать большую гордость.

СОЗДАНИЕ ПАРТНЕРСТВА ПО УПРАВЛЕНИЮ

Моряки знают, что прежде чем положить судно на новый курс, должно пройти определенное время, и чем больше корабль, тем больше времени нужно для этого. После трудных совещаний на правлении «Чейза» по поводу растущих проблем с недвижимостью летом 1975 года я отправился в отпуск в штат Мэн и провел несколько восхитительных дней, ходя под парусом по прибрежным водам около острова Маунт-Дезерт с Пегги и другими членами своей семьи. Я вспоминаю свои размышления о трудной задаче, с которой мы столкнулись в банке, - все равно, что пробираться через узкие проходы и опасные мели между островами, такой выбор пути требовал непрерывной коррекции курса с учетом ветра и прилива. Мы продемонстрировали правлению, как планировали справиться с угрозой дефицита в связи с нашим участием в сделках с недвижимостью. Однако нужен был всеобъемлющий подход, который позволил бы справиться со всем набором стоящих перед нами задач - от деятельности «бэк-офиса» до работы «фронт-офиса»⁵⁷, связанной с развитием менеджмента.

Именно этот круг вопросов я намеревался решить в начале сентября 1975 года. Рядом со мной на посту главного операционного директора был Билл Бучер. Работая вместе, мы могли противостоять значительным проблемам, стоявшим перед нами, и в конечном счете решить их. Между Биллом и мной быстро установились отличные рабочие отношения. Мы понимали роль и ответственность друг друга. Я был главным исполнительным директором, окончательным арбитром по вопросам политики и стратегии; Билл был главным операционным директором, отвечавшим за то, чтобы повседневные операции банка соответствовали нашей стратегии и нашим целям по прибыльности.