Банковский счет (ЛП)

Он сел. «Мой звонок с побережья?» Он осознал, что разговоры вокруг него прекратились.

Миссис Олаффсон знала свою роль: «Да, сэр».

«Сейчас буду». Вставая, он сказал: «Извините, народ, это может занять некоторое время. Постарайтесь повеселиться без меня».

Они отпускали непристойные комментарии в ответ, и он, ухмыльнувшись, вприпрыжку выбежал из комнаты. Он выдавал, что работает в «сфере коммуникаций», иногда создавая впечатление, что имеет в виду книгоиздательство, а иногда и кинофильмы. Туманно, но очаровательно, и никто никогда не интересовался более внимательно.

Миссис Олаффсон прошла на кухню первой, и по пути он спросил: «Дверь в кабинет заперта?»

«Да, сэр».

«Будь начеку». Он похлопал ее по розовой щеке, вышел через заднюю дверь квартиры и спустился по служебной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз.

Как обычно, миссис Олаффсон выбрала идеальное время. Как раз в тот момент, когда Герман вышел на тротуар Центрального парка Вест, грязный бело-зеленый «Форд» подкатил к бордюру у пожарного гидранта. Герман открыл заднюю дверцу и сел рядом с Ваном; когда он захлопнул дверцу, Фил, водитель, снова тронул машину с места.

«Держи», - сказал Ван и протянул ему маску и пистолет.

«Спасибо», - сказал он и держал их на коленях, пока «Форд» ехал на юг, к центру города.

В машине не было никаких разговоров, даже с четвертым мужчиной, Джеком, который был самым новым, только о своем втором каперсе. Ведя машину, Герман выглянул в боковое окно и подумал о своем званом ужине, о людях там, о том, как он проведет вторую половину ночи, и о меню на ужин.

Он продумал меню с величайшей тщательностью. Для начала были выбраны коктейли «Негронис», мощь джина которых затемнялась мягкостью вермута и кампари. Добавьте икру и черные оливки без косточек, которыми можно закусывать во время запивания. Затем, за столом, сама трапеза начиналась с супа из черной фасоли, за которым следовали запеченное филе черного морского окуня и бутылка хорошего Шварцекатца. На первое — стейк «Блэк Ангус», обжаренный на черном сливочном масле и украшенный черными трюфелями, а также гарнир из черного риса, запиваемый хорошим сортом пино Нуар. На десерт — пирог с начинкой и кофе. В качестве напитков после ужина можно заказать на выбор черный русский или ежевичный бренди, а также тарелочки с черными грецкими орехами, которыми можно снова полакомиться в гостиной.

Фил подъехал к тротуару на Седьмой авеню в начале сороковой улицы. Герман, Ван и Джек вышли и скрылись за углом. Перед ними шатры бродвейского театра стояли плечом друг к другу, чтобы их было видно.

Впереди справа шел новый рок-мюзикл Justice! Фильм снимали в дороге, он приехал в город, полностью ожидая, что станет катастрофой, премьера состоялась прошлой ночью, и все до единого нью-йоркские критики оценили его с восторгом. Очередь за билетами для предварительной продажи стояла по всему кварталу весь день; продюсеры не ожидали поступления наличных и не подготовились к этому, поэтому дневные чеки провели ночь в сейфе кинотеатра. Ну, часть ночи. Один из братьев в хоре передал слово Движению, и Движение быстро назначило Германа, Фила, Вана и Джека. Они встретились сегодня поздно вечером, просмотрели сделанные братьями карты внутреннего убранства театра, разработали свой план, и вот они здесь.

Один билетер стоял во внешнем вестибюле. Он был невысоким и коренастым и носил темно-синюю униформу. Он окинул Германа, Вана и Джека высокомерным взглядом, когда они вошли через наружные двери, и сказал: «Чем я могу вам помочь?»

«Ты можешь повернуться», - сказал Ван и показал ему пистолет. «Или я могу разнести тебе голову».

«Боже мой», - сказал билетер и отступил в двери. Он также прижал руку ко рту и побледнел.

«Вот это я называю белым», - сказал Герман. Его собственный пистолет остался у него в кармане, но он достал маску и надевал ее. Это была простая черная маска, какие носят Одинокие Рейнджеры.

«Повернись кругом», сказал Ван.

«Лучше сделай это», - сказал Герман. «Я нежный, но он злой».

Билетер обернулся. «Чего вы хотите? Вам нужен мой бумажник? Вам не обязательно причинять мне боль. Я не сделаю ничего...».

«О, успокойся», - сказал Ван. «Мы все заходим внутрь, поворачиваем налево и поднимаемся по лестнице. Ты первый. Не будь милым, потому что мы прямо за тобой».

«Я не буду милым. Я не хочу быть...».

«Просто иди», - сказал Ван. Он излучал такую ауру усталого профессионализма, что его жертвы почти всегда из кожи вон лезли, чтобы сделать то, что он хотел; не желая выставлять себя дилетантами в его предвзятых глазах.

Билетер ушел. Ван убрал пистолет и надел маску. Джек и Герман уже были в масках, но случайный наблюдатель, наблюдавший, как они идут по темной задней части театра за билетером, не заметил бы, что на них маски.

Толпа людей на сцене выкрикивала песню: «Свобода означает, что я должен быть, я должен быть, я должен быть, Свобода означает, что я должен быть. Свобода означает, что ты должен быть, ты должен быть…»