Баннерет

Позади щёлкают тетивы арбалетов. Один из разбойников хватается за пробитую грудь и заваливается назад. Второй пытается пригнуться, прячась от наших стрел, но теряет равновесие и падает следом. Но на его место тут же пытается забраться другой.

Свистят стрелы. На флангах слышатся крики. Одна из четырёх штурмовых лестниц заваливается в грязь. Твою мать. Они сейчас нам всех ополченцев перебьют и рассеят.

— Наступаем! В атаку! — кричу я, переходя на бег. Позади вновь начинает завывать боевой рог. Внезапно ворота хутора открываются. Из них вылетают трое всадников с длинными, тяжелыми, копьями. Вылетают и бросаются нам наперерез. Щёлкают арбалеты. Конь одного из бандитов хрипит, брыкается и начинает заваливаться набок. Разбойник пытается спрыгунть, но ноги путаются в стременах. Лошадь падает, придавливая его своей тушей. В гудящем воздухе отчётливо слышен хруст ломающихся костей. Отчаянный крик.

Два других всадника с ходу вламываются в бегущую толпу. Опрокидывают, топчут людей. Один пытается проткнуть копьём бойца, бегущего по правую руку от меня, но теряет инерцию и мажет. Остриё застревает в щите. Разбойник тут же бросает древко и вытаскивает из-за пояса длинный боевой клевец и замахивается им, пытаясь достать до меня. Останавливаюсь, поднимаю щит. Понимаю, что не успеваю. Пытаюсь отойти назад. Обух клевца ударяется о дерево. Клюв свистит прямо рядом с моим лицом, врезается в щит с внутренней стороны и цепляется за него на манер крюка. Рывком тянет на себя.

Я пытаюсь удержаться на ногах. Делаю шаг вперёд, пытаясь сохранить равновесие. Клюв клевца наконец-то отцепляется от щита, и разбойник тут же заносит его для нового удара. Но на этот раз преимущество уже на моей стороне. Короткий выпад. Остриё клинка вспарывает брюхо лошади. Проходит между рёбер. С хрустом разрывает плоть, погружаясь на половину длины. Животное визжит. Брыкается. На её губах появляется кровавая пена. Клинок задевает лёгкое. Пытается убежать, но в последний момент нога лошади попадает в какую-то небольшую ямку и подламывается. Скотина начинает заваливаться набок. Прямо на меня.

Пытаюсь отскочить назад. Вырвать клинок. Не выходит. Лезвие застряло между рёбер. Лошадь падает. Разжимаю руки, оставляя меч в её туше. Бандит привстаёт в стременах, отталкивается от них. Прыгает, пытаясь уйти от удара. Прыгает прямо на меня.

Удар. Мир резко заваливается назад. Спину тут же обжигает резкая боль. Ещё один удар. На этот раз уже сверху. Он выдавливает из лёгких остатки воздуха. Заставляет тело хрипеть и конвульсивно дёргаться, тщетно пытаясь сбросить навалившуюся тяжесть.

Бандит падает прямо на меня. Бьёт кулаком. Но удар пришёлся в кромку шлема, так что отделываюсь я лишь лёгким звоном в ушах. Шипя и сыпя неразборчивыми проклятиями пораненную руку, второй вытягивая из-за пояса короткий кривой кинжал. Заносит его над головой. Медлить нельзя. Удар. Латная рукавица впечатывается ему в брюшину. Бандит хрипит, начинает сгибаться пополам. Ещё удар. На этот раз сталь рукавицы впечатывается ему в челюсть, отбрасывая урода чуть назад. Рывок. Ещё рывок. Я выползаю из под стонущего, словно рыба хватающего ртом воздух засранца и снова бью. Каблуком ботинка в пах. Разбойник воет от боли. Падает на четвереньки. Пытается подняться. Продолжить бой. Но в следующий миг тяжелое древко нашего штандарта падает ему на спину, вколачивая горе-вояку в землю.

Чья-то могучая лапа вцепляется в моё плечо. Рывком ставит на ноги. Перед глазами маячит лицо Тура. Он что-то орёт, но я ничего не слышу из-за звона в ушах. Похоже удар по шлему оказался сильнее, чем мне казалось изначально.

Краем глаза замечаю, как трое моих ребят валят вторую лошадь, воткнув ей в бока копья. Бандит ловко спрыгивает на землю, но тут же получает топором по черепу от четвёртого. Раздаётся отвратительный хруст ломающихся костей. Чавканье вытекающей из раны густой крови, перемешанной с кусочками мяса. Один глаз выпозает из глазницы бандита. Лопается заливая его лицо кровью и ошмётками чего-то белого. Наездник не орёт. Просто падает, как подкошенный, а бойцы, как по команде устремляются к стенам. Туда, где ополченцы уже прилаживают две оставшиеся штурмовые лестницы.

— Вторая линия! В атаку! — крик с трудом вырывается из пересохшей глотки, — Тур, давай!

Здоровяк подносит боевой рог ко рту. На мгновение гул битвы тонет в глухом, тяжелом рокоте. Стрелки закидывают арбалеты за спину. Вытаскивают из-за поясов топоры и фальшионы и срываются с места. Бойцы первой линии уже карабкаются сна стену. Ополчение держит лестницы и ждёт своей очереди.

Подбегаю к ещё дёргающейся в предсмертных конвульсиях кобыле. Хватаюсь за рукоять меча. Тащу на себя. Клинок подаётся но слишком слабо. Застрял в кости. Упираюсь ногой в грудь коню. Рывок. Перемазанное в крови и желчи лезвие с чавканьем выходит из разрубленной плоти. Надо бы отдышаться, да времени нет. Рядом пробегает Тур. Здоровяк одной рукой несёт штандарт, а второй тащит осадную лестницу, которую обронил кто-то из ополченцев. Когда он успел её подобрать — остаётся загадкой.