Банной горы хозяин

— Честно говоря, я в затруднении, — сообщил он Валентину. — С одной стороны, с вами очень приятно иметь дело. Вы почти все понимаете с полуслова, точно формулируете свои интересы, охотно идете мне навстречу в спорных вопросах. А с другой стороны, у меня чем дальше, тем больше растет подозрение, что вы совершенно не осознаете реального положения вещей. Совсем недавно вы считали себя неуязвимым — я видел, как тяжело далось вам расставание с этим заблуждением. Теперь вы возомнили себя равным партнером в отношении Совета. Боюсь, Валентин Иванович, что мне придется разрушить и эту вашу иллюзию. Я общаюсь с вами исключительно от собственного имени, и мне придется еще сильно постараться, чтобы заинтересовать вашей персоной остальных членов Совета. Так вот, будучи акционером вашей корпорации, мне будет крайне неудобно оказывать вам такую протекцию.

— Иными словами, — усмехнулся Валентин, — вам меня вербовать можно, а мне вас — не по чину получается?

— Совершенно верно, — кивнул Смит. — Постарайтесь понять одну вещь: Земля принадлежит Совету. Нострадамус здесь — всего лишь гость, а вы — всего лишь ученик гостя. Когда я предлагаю вам место в Совете, это проявление гостеприимства. Когда вы предлагаете мне место при дворе Нострадамуса, это попахивает поддержкой инопланетной агрессии.

А ведь он прав, подумал Валентин. Я на Земле — самый что ни на есть инопланетный агрессор. Как ни поверни, а Совет имеет планетку на чуть более весомых правах, чем засланный с Панги чародей-бухгалтер.

Ну а я, в свою очередь, имею куда более весомые права на Пангу. И пусть Совет только попробует поинтересоваться, где там у Нострадамуса родная планета и нельзя ли ее одним глазком посмотреть. Тут же заделаюсь первым межпланетным дипломатом!

— Вообще-то у Нострадамуса есть и своя планета, — заметил Валентин. — Так что ему больше подойдет место какого-нибудь чрезвычайного посла.

— Возможно, — согласился Смит. — Вы беретесь убедить Совет в том, что Нострадамус представляет не только самого себя, но еще и целую планету? Лично я — пас!

Да и я тоже, подумал Валентин. Делать мне больше нечего, еще и целую планету этому захребетнику выдумывать. Как только доберусь до приличного Источника, устрою ему вознесение, и дело с концом.

— В таком случае спасибо за любезное предложение, — подвел Валентин итог затянувшемуся препирательству. — Как только вернусь в Демидовск, сразу же передам его Нострадамусу.

Ну а теперь самое время задать вам мой главный вопрос. — Валентин повернулся к Смиту левым боком и указал на лежащий чуть в стороне труп: — Вы создавали регрессоров ради этого!

— Еще раз повторю, — ответил Смит, — что с вами приятно иметь дело. Вы снова все правильно поняли. Основной задачей регрессоров было уничтожение колдунов, и я не собираюсь проливать слезы над трупами врагов. Вот если бы на месте господина Щукина, известного в узких кругах под именем Григория Коптильщика, оказался бы Валентин Иванов, тогда, возможно, я бы и почувствовал некоторое неудовольствие. Я предлагаю союз не потому, что мне вдруг стало жалко колдунов, а потому, что регрессоры продемонстрировали свою неспособность справиться с ними в создавшейся ситуации.

— Коптильщика? — удивился Валентин. Все, что он успел узнать о покойном, никак не вязалось с этим странным прозвищем. — Он что, рыбу коптил?..

Да какую к черту рыбу, пристыдил Валентин сам себя. Колдун с пятисотлетним стажем? Нет, тут что-то другое, о чем мне знать совсем не обязательно!

— Рыбу, — повторил Смит и повернул правую ладонь кверху. На ней тут же слипся из внезапно возникшего тумана маленький белый шарик. — Вот, — Смит перебросил шарик Валентину, — гляньте как-нибудь на досуге.

— Что это? — спросил Валентин, подхватывая шарик.

— Свернутая память, — пояснил Смит. — О Коптильщике, о Крючнике, немного обо мне.

— О вас? — улыбнулся Валентин. — И каким же было ваше прозвище?

— Червеед, — ответил Смит, и Валентин перестал улыбаться. — Если бы сюда с минуту на минуту не должен был нагрянуть довольно могущественный колдун-воин, я бы настоял, чтобы вы раскрыли шарик немедленно. К сожалению, у нас совсем мало времени, поэтому воспользуюсь словами. Вы еще очень юный маг, Валентин. Вы позволяете себе формировать личное отношение к колдунам и магам, о жизни которых практически ничего не знаете. Я не удивлюсь, если вы относитесь с симпатией, например, ко мне. Это большая ошибка. Как только у вас выдадутся свободные полчаса — сбейте с шарика запирающее заклятие, приоткройте свой защитный кокон и досмотрите все до конца. Вот тогда у вас появятся хотя бы призрачные шансы уцелеть в начавшейся войне.

— Ну, спасибо, — хмыкнул Валентин, опуская шарик в боковой карман. — Значит, у нас все-таки война?

— Совершенно верно, — кивнул Смит. — Ну как, удовлетворены вы моими объяснениями? Признаете, что я не верблюд?

— Вообще-то вы самый главный верблюд и есть, — сказал Валентин. — Но в создавшейся ситуации это не имеет никакого значения. Считайте, что объяснения приняты; и что же мы с вами теперь будем делать?