Банный день

Что ни день, сообщения о новых свершениях, новых трудовых подвигах. Комсомолец Микунис на Харьковском тракторострое уложил в одну смену 4770 кирпичей, Доронин, Минаков и Гаврилов на стройке доменного цеха в Кузнецке побили все ранее установленные рекорды огнеупорной кладки. Горняки из бригады Елева на горе Магнитной дали 18 кубометров породы на человека при норме в 3 кубометра поставив тем самым мировой рекорд, сталевары металлургического завода имени Ильича в Мариуполе работающие на печах №4 и №10 дали в сутки четыре плавки обогнав тем самым Германию. Дух захватывало!

С него сняли, наконец, строгий выговор, вернули комсомольский билет. На курсе он считался первым кандидатом на поступление в аспирантуру. Во время практических занятий, когда нужно было ассистировать педагогам у операционного стола или в лаборатории, выбирали, как правило, его. В охотку, не по принуждению занимался общественной работой. Участвовал в рейдах «Легкой кавалерии» по выявлению недостатков в учебе и быту, агитировал с братвой на улицах за новый оборонный госзаем, клеймил с трибуны институтских собраний саботажников и вредителей. Свой в доску парень…

Проведению в жизнь планов пятилетки мешали многочисленные враги. Не одни только чемберлены и керзоны из-за рубежа, но и свои, отечественные. Сидели затаившись в Госплане, ВСНХ, Наркомате труда, Центросоюзе, пробирались на важные посты в ведущие отрасли народного хозяйства. Занимались саботажем, дезорганизацией производства, проводили диверсии на железных дорогах, шахтах, рудниках. Газеты пестрели сообщениями о действиях вредителей и диверсантов. Жгли амбары сельских кооперативов с запасами зерна, резали жилы общественному скоту. Придя на завод, утренняя смена нередко находила сломанные машины, засоренные станки, испорченное сырье, неизвестные люди ослабляли ответственные гайки.

В стране один за другим шли судебные процессы над участниками «шахтинского» дела, членами «промпартии», троцкистами и бухаринцами, недобитыми кулаками.

«Праздник святого Йоргена» выпустили на экраны неспроста: партия взялась выкорчевывать железным кулаком религиозную заразу. Газеты пестрели заголовками: «Церковь – пятая колонна мирового империализма!». «Долой религиозные праздники!». «Колокольный звон нарушает бытовые условия масс, мешает труду и отдыху!». «Борьба с поповщиной и пережитками старого быта – долг каждого честного труженика!».

Отвечая на партийный призыв городская молодежь вышла на штурм цитадели мракобесия и одурманивания трудящихся масс. Парни и девушки вступали поголовно в «Союз воинствующих безбожников», малевали на стенах домов и заборах лозунги, высмеивающие служителей культа, вели агитацию среди верующих, открывая им глаза на реакционную сущность религии.

В один из весенних дней, во время большой перемены, когда они с Шалвой сидели в окружении сокурсников на краю высохшего фонтана возле центрального корпуса, над головой тяжко ухнуло, ударило взрывной волной. Любопытствуя они побежали к воротам, высыпали на мостовую.

Над расположенным по соседству кладбищем поднимался заволакивая округу столб дыма и пыли. Когда через какое-то время пелена рассеялась, изумлению их не было предела: исчезла возвышавшаяся над кладбищенским массивом колокольня Воскресенского собора, на месте ее чернел рваный провал.

В городе как и по всей стране ударными темпами разрушали церкви. Валили подвешенными на бульдозерных тросах металлическими болванками, взрывали динамитом. Снимали и везли на переплавку колокола, литые кованые ограды. Вереницы телег и автомашин вывозили с территорий порушенных соборов и церквей кирпич, иконы, церковную утварь. Решением властей духовенство было причислено к категории «лишенцев». Попов и монахов-дармоедов лишили продовольственных карточек, медицинского обслуживания, многие были обвинены в антисоветской пропаганде, расстреляны или отправлены в ссылки.

Он был в смятении. Крещенный в детстве, не мог примириться с мыслью, что все, во что верил, небылицы для одурманивания простых людей, что религия опиум для народа, а церковные пастыри, такие, как деревенский батюшка отец Станислав, к которому ходили за советом старые и молодые, злейшие враги советской власти мешающие строить счастливую жизнь, мошенники, шарлатаны.

Лежа с открытыми глазами в ночном общежитии думал глядя в занавешенное марлей окно: как быть, если он, комсомолец, общественник, шепчет перед сном «Отче наш»? Крестится проходя мимо церкви по-воровски озираясь? Чистой же воды двурушничество! Предательство перед верящими в тебя товарищами!