Баопу-цзы

Губернатор Чэнду[843] по имени У Вэнь рассказывал, что в городе Уюань жил некий Цай Дань, который любил Дао-Путь, но не получил должных наставлений от достойного учителя. Он полностью забросил все свои домашние дела и дни и ночи напролет только рецитировал и распевал такие тексты, как «Желтый двор», «Срединный канон Великой Чистоты», «Подробное и постатейное описание созерцания Неба»[844] и другие, подобные им. Он также неустанно читал совершенно не необходимые сочинения представителей всех философских школ, причем его язык ничуть не уставал. Более того, Цай Дань был уверен, что всем этим Дао-Путь и исчерпывается. Он не имел ни малейшего представления о надлежащей даосской практике и только краснобайствовал и витийствовал, своими выспренними и пустыми речами мороча голову глупцам. Он также учил людей, что достаточно прочитать эти тексты по тысяче раз, чтобы все их желания исполнились. И настолько Цай Дань укрепился в таком образе жизни, что домашние стали уже всерьез беспокоиться о его состоянии. Чем дольше он сидел, поглощенный своим делом, тем меньше были его потребности в одежде и еде, но больше ничего необыкновенного с ним не происходило. А он столь самозабвенно продолжал заниматься своей практикой, что уже не мог избавиться от этой своей одержимости. Он совсем отдалился от семьи и стал утверждать, что свершил путь бессмертных и достиг цели. По этой причине Цай Дань покинул людское общество и ушел в глубь горных массивов. Однако он совершенно не был знаком с правильным собиранием трав и изготовлением растительных снадобий для отказа от злаков и длительного поста. Он только и мог, что продавать собранный хворост, чтобы покупать еду и одежду. Так прошло три года. Цай Дань очень страдал от голода и холода, и когда встречал знавших его людей, то делал вид, что не знаком с ними. Прошло немного времени, и его страдания стали непереносимы; тогда он вернулся в свою семью. Он был весь черен, покрыт струпьями и был похож на ходячий скелет, а отнюдь не на человека. Его домашние спросили его, откуда он пришел и почему он в конце концов так и не стал бессмертным? Цай Дань же обманул их и сказал: «Я не смог взойти на небеса, но я стал земным бессмертным. Ведь вначале надо удовольствоваться низким положением и служить тем, кто стал бессмертным раньше меня. И только постепенно я смогу достичь всего остального. Я пас нескольких драконов Государя Лао, Лао-цзюня, и один из этих драконов, дивное пятицветное существо, был особенно хорош. Сам Государь Лао постоянно ездил на нем. Он и повелел мне следить за этим драконом и заботиться о нем. Однако я не был усерден и все только развлекался с бессмертными, обретшими это состояние позднее меня. И поэтому я внезапно упустил этого дракона из вида, и больше уже никто не знал, где он находится. За этот проступок я был наказан и отправлен к подножию горы Куньлунь пропалывать растущую там густую-прегустую траву, перемежающуюся всюду с вредными сорняками; всего мне надо было регулярно пропалывать три-четыре цина[845] этой земли. К тому же там было множество всевозможных мелких камней, пыли и прочих признаков запустения. Невозможно рассказать, сколь тяжким был мой горький труд на этой земле, но потребовалось целых десять долгих лет, чтобы я был помилован.

Тогда бессмертные Во Цюань-цзы и Ван Цяо пришли проверить мое поведение. Я же почтительно и искренне умолял их приложить все усилия, чтобы выручить меня оттуда. Именно поэтому меня освободили от наказания и разрешили вернуться домой. Теперь же я должен усердно самосовершенствоваться, чтобы получить возможность вернуться обратно к бессмертным». Вскоре он умер от старости.

Когда Дань только что вернулся домой и сказал, что вернулся с Куньлуня, все близкие стали расспрашивать его, каков Куньлунь.

Он отвечал им так: «Никто не может спрашивать о высоте небес, на них можно только взирать, подняв голову; так вот, гора Куньлунь не достает до неба всего только на несколько десятков чжанов. На ней растут злаки, подобные деревьям; их высота составляет четыре чжана и девять чи. Зернами с одного колоса этих деревьев можно наполнить целую телегу. Там растут также драгоценные деревья из жемчуга и нефрита, из сапфиров, агатов и лазурита. На них растут нефритовые сливы, нефритовые тыквы и нефритовые персики; по виду они напоминают те плоды, которые есть и в нашем мире, но они испускают сияющий свет, разгоняющий мрак, и на ощупь тверды. Если же их помыть в воде из нефритового колодца, то они станут мягкими, и их можно будет есть. Когда поднимается ветер, деревья из жемчуга и нефрита, их ветви, цветы и листья начинают соприкасаться друг с другом и издавать звуки пяти нот, исполненные пленительного совершенства и трогающие сердце чистой и нежной грустью.

Когда я узнал о предстоящем мне наказании, моя воля ослабела и я впал в отчаяние, но услышав музыку деревьев, я понял, что никто не сможет остаться равнодушным или скорбеть, внимая ей.