Барабан бьет сбор

По практически пустым улицам гнать мотоцикл было одно удовольствие. Комендантский час уже начался, освещения почти отсутствовало, как и гуляющие. Никто не мешается по дороге, разве изредка выглядывают из-за забора настороженные лица, кидая боязливые взгляды. На душе было замечательно. Она любила скорость и все дела на сегодня вышли в лучшем виде. А остановят – не беда. Уж ее-то в тюрьму за мелкое нарушение режима военного положения не отправят. Еще и домой довезут с почтительными поклонами. Документы у нее просто замечательные, а половине офицеров знакома, если не лично, то по слухам.

Далеко впереди прозвучал хорошо знакомый звук, будто с силой разодрали полотно огромных размеров. Потом повторилось. Фиона невольно притормозила, прислушиваясь. Наслушалась она в свое время на стрельбище, когда еще мотоцикл не появился и она для развлечения осваивала огнестрельное оружие наравне с солдатами. Перепутать не могла – стреляли и явно залпами. Пожала в недоумении плечами и двинулась дальше в уже не столь радужном настроении. Ничего приятного выстрелы в сегодняшней обстановке дать не могли. Очередное ухудшение ситуации.

Проехала еще несколько кварталов, свернула в сторону Чистых прудов, с удивлением глядя на то и дело попадающиеся на проезжей части какие-то тряпки и вещи. От нее испугано шарахнулись несколько человек и неожиданно, прямо под колеса кинулся совсем молодой парень в разодранном пальто, просительно поднимая руки.

– Помогите, – чуть не плача воскликнул юноша, размазывая кровь и грязь по лицу.

– Это ты Кормик? – с трудом узнав брата Маты, изумилась Фиона. – Что случилось?

– Там, – показывая рукой в сторону подворотни, – невразумительно сказал. Фонарь по соседству то ли не работал, то ли разбили, света не было, но подозревать Кормика в желании заманить и ограбить? Идиотизм.

Она развернулась и, проехав несколько метров, в свете фар обнаружила прямо на земле лежащую девушку. Поспешно соскочила и принялась осматривать. Вся одежда была вымазана в крови, но долго искать не пришлось. Ранение в районе плеча. Очень нехорошее, рядом плечевая артерия, но вроде не задета. Она глухо застонала, не приходя в сознание.

– Кто это сделал? – спросила Фиона, поспешно доставая из коляски нож, распарывая одежду на девушке, некогда церемониться и отрезая от только что купленной рубашки куски.

– Солдаты. Сначала все было нормально, она не жаловалась. Мы бежали, а потом, – он шмыгнул носом, – упала.

Шок, поняла Фиона, поспешно ковыряясь в памяти на предмет более полезных сведений. Выходного отверстия нет – это хорошо или плохо? Мрак, дальше-то что делать. Этот тоже в шоке, не слишком соображает.

– Помогай! – приказала, поспешно освобождая коляску. Продукты, одежда – все вон. Потом вернется и если не унесут, подберет. Сейчас не до этого. – В больницу надо. Это все временно, а пуля внутри. Грузи ее, да не как одуванчик! Взял, приподнял. Ты мужчина или нет?

– В «Три сестры» отвезти, – приходя в себя на глазах под выполнение команд, предложил юноша. – Тут не далеко.

– Покажешь дорогу, садись сзади и говори куда езжать. Никогда не заходила.

Она добавила газ, двигатель так и рычал все это время, и с недоумением оглянулась через плечо:

– За меня держись, не бойся!

Стесняется наверное хватать женщину за разные места и прижиматься.

– И рассказывай.

– Что? Направо поворачивайте.

– Все. Что произошло, почему стреляли. На патруль наткнулись и из-за нарушения комендантского часа вы не остановились?

– Нет. Все не так.

Он заговорил горячечно, перескакивая с мысли на мысль и перемежая указаниями, где поворот.

К обеду у здания Управы стали собираться люди. Никаких особых планов они не строили. Часть шла туда по делам, часть работала, кое-кто вроде Кормика с его подругой проходили мимо и из любопытства присоединились. Никто толком не знал что происходит, как должна функционировать городская власть, если выборы отменили и в здание никого не пускают.

Поначалу присутствовало человек 300–500. Группами они возбужденно обсуждали происходящее. Поползли слухи, фактически представлявшие собой программу ближайших действий: забастовали де рабочие, остановили пассажирский поезд, разобрали рельсы и т. п.

Подобные сообщения всегда действуют воодушевляюще на участников волнений: во-первых, мы не одиноки, во-вторых, не нам одним, в случае чего, отвечать. Напряжение повышалось, подходили все новые люди. Кто-то свистел, кто-то выкрикивал оскорбления в адрес армии, правительства и короля. Появились первые ораторы.

Нет, он их не знает, хотя все-таки в Лиге ветеранов со многими знаком и бегал по поручению. Большинство из тех людей забрали раньше. Явных лидеров не успели выдвинуть. Толпа не была единой, хотя происходящее всерьез задело практически всех. Там развернулась арена борьбы между агрессивными критиками власти и теми, кто в нее, эту власть, еще верил или боялся с ней связываться. Осторожные и лояльные по отношению к власти, пытались крикунов остановить и вразумить.