Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

С. Чернов Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

От редактора

Мы опять говорим: «Эту книгу можно читать с любого места». Если вы ещё не знакомы с серией «Тайные агенты», стало быть, судьба привела вас к её середине. Клянусь, не только эту, а и вообще любую книгу можно (а иногда даже нужно!) читать с любого места. Хоть с конца, хоть с середины.

Далее последуют объяснения.

Так вышло, что серию эту мы запустили с конца. Если вы не можете без строгой хронологии и законченности, лучше всего сейчас же бежать, не оглядываясь. Ну, а если вы не сбежали, продолжим. В 2007 году вышел справочник Светозара Чернова «Бейкер-стрит и окрестности». Никто тогда понятия не имел, что никакой справочник холмсианца никогда бы не был написан, когда бы двое, Степан Поберовский и Артемий Владимиров, тогда ещё не назвавшие себя Светозаром Черновым, не писали авантюрный роман, действие которого происходило в викторианскую эпоху – времена Шерлока Холмса. За викторианскую основу, как несложно догадаться, был взят дом на Бейкер-стрит со всем, что его окружало. В процессе сбора материала образовался справочник. Авторы писали его для себя и лишь позже сообразили, что он, возможно, будет интересен не только им. То, ради чего справочник появился, так и осталось бы неизвестным, если бы не внезапная и увы! ранняя смерть одного из соавторов. Это было в 2010. Покойный едва не унёс рукопись с собой в могилу.

Зная о рукописи, я насела на живую половину Светозара Чернова с просьбой позволить опубликовать. Публиковать нечего, злилась половина. Автор умер. Продолжать в одиночестве половина автора отказалась. Последняя часть более или менее завершена – и что толку, если третья, вторая и первая существуют в виде разрозненных фрагментов разной степени незаконченности.

– Дайте, – сказала я. – Дайте мне эту последнюю часть.

Часть эта вышла первой три месяца спустя после смерти Степана Поберовского под названием  «Три короба правды, или Дочь уксусника». В 2013 последовала третья (с конца) часть квадрологии, «Операция "Наследник"». Шесть лет с момента смерти автора ушло на то, чтобы собрать варианты «Потрошителя» и сложить из них… сложить из них ту историю, которая проносилась перед моими глазами в поезде, по пути из Лондона в Уокинг осенью 2009 года. Я читала с экрана размером со спичечный коробок, чертыхаясь от того, что листать приходилось, по десять раз возвращаясь к началу, спотыкаясь о суховатый, трескучий язык немолодого викторианского джентльмена. Таким языком говорит с читателем справочник Бейкер-стрит. Им же разговаривает один из главных героев – Фаберовский, бывший лондонский сыщик. Это его голос рассказывает историю.

– Но, – спросите вы, – если текст так и не был закончен, да ещё и написан сухо, длинно etc. – зачем же подсовывать его нам?

Не потому, что автор потратил на него всю жизнь. Он вполне мог упокоиться вместе с рукописью. Но я читала эту длинную вещь, несмотря ни на что, пока не закончила. К началу главы, описывающей верховую прогулку в Гайд-Парке уже не было никакой осени 2009 года. Была осень 1888, какой-то мужик обещал взять меня в содержанки, подарить ночной горшок и только спрашивал, с цветочками брать или без цветочков. Меня звали то Пенелопа, то Эстер, то инспектор Абберлайн, то Артемий Иванович.

Кровавый маньяк, полиция, эмигранты, социалисты и проститутки, нищета и безумие. Но, как ни парадоксально, история о любви.

Что самое важное? Абсурд. Безумие реальности, в которой не сомневаешься ни секунды. Всё было именно так, потому что по-другому не могло быть.

Поезд прибыл на станцию. Я была в Англии. Прожила в 1888 году до самого возвращения. Боюсь, так и живу там по сей день.

Вот какова эта история.

Версию, которую читала я, авторы признали неудачной. Они так хотели сделать совершенную вещь, что едва не выплеснули младенца вместе с водой. Они утверждали, что мне достался старый текст. Что у них есть свежие, лучшие версии. Оставалась ерунда: их найти.

Всего версий было не то шесть, не то четыре, все хранились в трёх или четырёх вариантах в разных местах, все более или менее одинаково назывались и все содержали фрагменты новых редакций. Я была согласна, что кое-какие места следует улучшить. Охотно соглашалась, что такие-то новые фрагменты существенно лучше, и ими следует заменить старые. Дипломатично пожимала плечами, слушая, что текст вообще нельзя трогать, любая редакция, пусть даже самая лучшая, окажется не Светозаром Черновым, а солоВладимирова, а он без соавтора не хочет, потому что вещь писали вдвоём, etc., etc.

История должна была быть ТОЙ. Это я знала точно.

Я ведь могу сделать копию и работать с ней как душа пожелает? От этого ведь ничего не случится?

А это ради бога, сказал Владимиров.

Но не тут-то было.

Устройство, с которого я читала в поезде, к тому времени не сохранило текст.