Барабаны зомби

— В последний раз спрашиваю, — произнесла Алисия. – Кто приобрел последний экземпляр Die Lied der Erlking? – она подняла левую руку, и воздух вокруг нее задрожал как от сильного жара, а я поежился от волны темной энергии. – Как его зовут?

Я собрал волю в кулак и поднял посох.

— Forzare! – рявкнул я.

Руны на посохе засияли зловещим багровым светом. Послышался рев тропического урагана, и поток энергии, невидимой, но от этого не менее действенной, сорвался с конца моего посоха. Сшибая по пути книги с полок, он пронесся через лавку и врезался в грудь вурдалаку. Удар оторвал его от земли и швырнул спиной вперед в заделанную фанерой дверь. Не сбавляя скорости, тот пролетел сквозь дверь, через улицу и с грохотом врезался в стену здания на противоположной стороне.

Широко раскрыв глаза от гнева и удивления, Алисия повернулась ко мне.

Я стоял, широко расставив ноги. Браслет-оберег на левом запястье шипел, разбрасывая голубые искры. От посоха резко пахло горелым деревом, и алые руны ярко горели в полумраке помещения. Конец его целился точно в Алисию.

— Его зовут, — прорычал я, — Гарри Дрезден.

Глава семнадцатая

— Ты! – рявкнул я, сделав концом посоха движение в направлении Бока. – Маленький вонючий хорек! Ты собирался продать меня! Да за это на месте убить мало!

Блок уставился на меня поверх кудрявой головы Алисии в полнейшем замешательстве. Я пристально, злобно смотрел на него, не допуская на свое лицо ничего такого, что могла бы заметить эта милая девица. Попытайся я защитить Бока открыто – и это лишь увеличило бы вероятность того, что она сделает ему какую-нибудь гадость. И наоборот, угроза ему сделает его в глазах этой некромантихи и ее громилы менее значимым. Ничего более действенного, чтобы помочь ему, мне в голову не пришло.

И Бок все понял. На лице его, последовательно сменяя друг друга, мелькнули замешательство, страх и выражение вины. Впрочем, он успел почти незаметно кивнуть мне в знак благодарности.

— Ну, ну, — произнесла Алисия. Она почти не шевелилась, только повернулась в мою сторону. – Я никогда о вас не слышала, но должна признать, в умении выйти на сцену красиво, Гарри Дрезден, вам не откажешь.

— Я брал уроки, — буркнул я.

— Дайте мне книгу, — сказала она.

— Ха, — хмыкнул я. – Зачем?

— Затем, что я ее хочу.

— Мне очень жаль. В нынешнем году это самый популярный рождественский подарок, — буркнул я. – Может, вам удастся найти у спекулянтов на автостоянке, или еще где.

Она чуть наклонила голову; воздух вокруг ее пальцев продолжал дрожать, словно над раскаленным асфальтом.

— Вы отказываетесь отдать ее?

— Да, детка, — кивнул я. – Отказываюсь. Не получить тебе ее, о сука. Короче, нет.

Глаза ее злобно сузились, и… ну, произошло нечто, чего я никогда еще не видел. В лавке сделалось темнее. Я имею в виду, не свет погас, нет. Я имею в виду, потемнело все. Воздух заполнился почти неслышной вибрацией, от которой заныли глазные яблоки, и из всех углов, словно на замедленном воспроизведении фильма о том, как растет плесень, полезли тени. Они приближались, заполняя собой помещение лавки, и с ними наползал на меня этот гнусный, липкий холод. Стоило тени коснуться розетки, от которой тянулись провода к паре настольных ламп, и те сами собой померкли, а потом погасли совсем. Они накрыли собой радио, и голос Ареты Фрэнклин понизился до шепота и оборвался. Тени доползли до кассового аппарата, и диоды на его панели погасли, они прошлись по старому вентилятору под потолком, и его лопасти перестали вращаться. Тени подобрались к Боку, и он побелел как полотно и задрожал. Рука его еще сильнее вцепилась в край прилавка, словно он из последних сил пытался не упасть.

Единственным, чего не коснулась чернота, оставался я. Тени остановились, не доползая до меня и предметов, которые я держал в руках, дюймов шести. Адский огонь, горевший в рунах моего посоха, светился во мраке еще ярче, и искры, продолжавшие сыпаться с моего поврежденного браслета, казалось, прожигали в черных пятнах маленькие круги, хотя тьма заполняла их, стоило тем прогореть.

Такой энергии я не ощущал еще ни разу в жизни. Обычно, когда кто-то, способный наворотить своей энергией больших дел, собирает ее вокруг себя, она ведет себя активно, злобно рвется наружу. Я видел чародеев, воздух вокруг которых был настолько пропитан электричеством, что их волосы стояли дыбом; видел чародеев, сгущавших вокруг себя свет почти до состояния твердого камня; чародеев, от магии которых содрогалась земля, чародеев, окружавших себя темным, всесжигающим огнем.