Барабашка - это я: Повести

— Ну, не знаю, — смутился Максим. — Поменялось там чего-то.

— А я еще читал, — вмешался светловолосый Алеша, — что все эти духи, домовые и прочие — так это тоже из космоса. В контакт вступают.

Сенькину дрему как рукой сняло. Прислушался, насторожился.

— Тоже мне — контакт! — презрительно усмехнулся темноволосый Алеша. — Вон в нашей многотиражке, помните, писали? Ботинки там сами ходят, горшки падают, обои рвутся. Что они там в космосе — слабоумные, что ли?

Алеше никто не ответил.

Сенька свесил вниз голову, потом высунулся чуть не по пояс, спросил безразлично:

— А вот вы не знаете, говорят, в Москве институт есть. По всем этим летающим «тарелкам»…

— Может, и есть, — усмехнулся Федор Степанович. — Каких только в Москве институтов нет! Небось и по «тарелкам» найдется. А тебе на что?

— Да так просто — интересно, — тут же отступил Сенька, но потом снова спросил: — А как найти его — не знаете?

— Да нет, откуда нам! — заулыбались все вместе. — Мы ж работяги, с барабашками не знаемся, на «тарелках» не летаем. Наше дело — строить!

— Ну тогда извиняйте, — разочарованно вздохнул Сенька и заполз обратно…

— Слышь, косой, вставай, подъезжаем! — Федор Степанович потряс Сенькину коленку.

Сенька мигом сложился, выставил вперед кулаки.

— А? Чего?!

— Подъезжаем, говорю. Москва — столица. Вон, гляди, за окошком. — Федор Степанович ткнул в окно толстым пальцем. — Эвакуируемся таким порядком. Собираемся здесь. Потом быстренько по коридору. Максим вперед. Ты, косой, промеж Лехами, незаметненько. Я — крайний. В случае чего — рви вперед. Мы отбрехаемся.

За окном мелькали краснокирпичные привокзальные бараки.

— Слышь, Сенька — Светловолосый Алеша что-то быстро писал на клочке бумаги. — Я, слышь, сам-то московский. Мать у меня здесь и брат. Недели две в столице пробудем. Вот адрес… Мало ли чего… Заходи тогда. С билетом обратно поможем и вообще… А так — удачи тебе, конечно.

— Спасибо.

Сенька спрятал клочок поглубже в карман, сгреб с изголовья котомку, спустил ноги. Поезд неспешно тормозил. Мимо проплывала широкая платформа и встречающие, похожие на сдающихся врагов: поднятые руки и изготовленные, ни к кому еще не обращенные улыбки.

— Ну, взялись, мужики! — скомандовал Федор Степанович. — Пошел, косой!

* * *

К вечеру ноги у Сеньки гудели, а в голове «шумел камыш». И все без толку.

— Никто ничего не знает в этой Москве! — зло бормотал Сенька.

Даже тетка из справочного киоска и та вытаращилась на него, как баран на новые ворота.

Буханку Сенька сжевал почти полностью да еще молока прикупил. Теперь пустая бутылка терлась в мешке об кеды — не бросать же добро, тоже денег небось стоит.

— Ты, пацан, у ментов спрашивай! — посоветовал Сеньке парень в фирмовом прикиде. — Они, менты, у нас все знают!

— Ага, сейчас, — отходя от парня, пробормотал Сенька себе под нос. — Не такой уже я придурок! Спрошу у мента — он меня зараз и сцапает…

Однако что-то делать надо. И ночевать где-то. Сенька понуро брел по незнакомой горбатой улице и смотрел, как зажигается свет в широких окнах.

«Ужинают небось, — думал он. — А потом спать лягут. Под одеяло. И все им до фени…» Стало вдруг так обидно, что Сенька едва не заплакал. Но сдержался и только пощупал в кармане бумажку с адресом светловолосого Алеши.

«Надо подвал искать! — решил он. — Там тепло и не найдет никто. Высплюсь — завтра дальше подумаю. До Москвы доехал, тут уж как-нибудь… Подвал надо!» Сенька вспомнил, как по вечерам в Сталеварске пацаны и девки собирались под девятиэтажкой. Тепло, дым, мат — уютно… Сенька, конечно, малолетка, но его пускают — из-за Коляна.

Сенька вздохнул и стал по очереди обходить огромные, как горы, дома. В трех первых ему не повезло: заперто, причем замки не то, что в Сталеварске — висячки. Врезные, мощные — фиг откроешь. Сенька запаниковал: а вдруг здесь везде так? Как же тогда?!

Механически продолжал обходить дома и вдруг в длинной пятиэтажке приземистая бурая дверь поддалась, распахнулась бесшумно, открыла темный парной коридор с электрическим огоньком в конце. Не колеблясь, как бездумная ночная бабочка, Сенька пошел на свет.

У стены стояло два грубо сколоченных топчана с тряпьем, напротив выхода — гнутый колченогий стул. Голая лампочка плавала в радужном влажном воздухе.

— Эт-то что еще за явление? — спросил скрипучий голос из угла.

— Братцы! — сказал Сенька, остановившись на пороге. — Приютите на одну ночь. Помехой не буду. Глаза закрыл — и нет меня. А утром уйду, честное слово.

Говоря, Сенька силился разглядеть обитателей подвала. Высмотрел троих — мужчина со скрипучим голосом в вязаной кофте, парень с бритой головой и еще кто-то — не то мужик, не то баба, свернувшись калачиком на топчане. Видны только ноги в шерстяных носках с дырой на пятке и блестящие лихорадочные глаза.

— Ночуй, что ли! — первым откликнулся парень.

— Ага, сейчас! Добрый какой! — сварливо возразил с топчана неопределенный, не то женский, не то мужской голос. — Самого пригрели, так раскомандовался. Сейчас за ним родители набегут…

— Не набегут! — твердо сказал Сенька. — Родители — в Сталеварске, я — здесь!