Баран и жемчуг

– Вы разбираетесь в ранах? – спросил он таким тоном, что я вогнала бы арбалетный болт ему и в другую ляжку. – Я же сказал – ничего страшного. Вот, травы купил… Сейчас сделаю припарку, и всё пройдёт.

На столе, и правда, лежал открытый мешочек с травами. По запаху я угадала мяту и мелиссу. Так себе снадобье. Но ситуация была не та, чтобы соревноваться в язвительности.

– Я немного разбираюсь в лечении, – сказала я хмуро. – И уверена, что припарками тут не поможешь. Нужно вскрыть.

– Вы о чём, леди? – возмутился Мюфла. – Не нужно ничего вскрывать. И вообще, девице неприлично входить ночью к мужчине в комнату.

– Это мой дом, – напомнила я. – А вы – мой опекун.

Ему пришлось заткнуться, а я заметила на столе ещё кое-что – бутылку в оплётке из лозы. Бутылка лежала на боку и была, судя по всему, пустой.

– Вы пили, что ли? – спросила я строго.

– Немного, – ответил он, тут же одёргивая подол рубахи.

– Оно и видно, что немного, – покачала я головой. – То-то мотаетесь, как соломенная кукла. Имейте в виду, пьяниц в Сегюре я не потерплю.

– Всего-то выпил чуток в таверне. Ничего такого, чтобы вы ужасались. Тем более, это нужно было для дела.

– Для дела? – фыркнула я.

– А как я ещё узнаю все последние сплетни?

– Ну и как? Узнали? – против воли спросила я, потому что было очень интересно, что болтали горожане.

– Да ничего нового, – поморщился Мюфла, заметно расслабившись. – Рубертуны бесятся, а Дофо хвастаются, что скоро приберут к рукам Сегюр. Слушайте, вы уверены, что он вам нужен?

– Кто? Сегюр? – переспросила я, проверяя траву в мешочке. – Нужен, не сомневайтесь.

– Я про вашего жениха. Этого, Эдварда, – с отвращением произнёс рыцарь. – Он вам не подходит. А вот я бы подошёл.

– Да вы точно пьяны, – сказала я медленно, стараясь не выдать волнения.

А сердце у меня в этот момент запрыгало, как на ниточке.

– Это вам кажется, – ответил он. – Что вы такого в нём нашли? Он же похож на мужчину, как я – на бабочку.

– Поверьте, Эдвард во всём меня устраивает, – заверила я его. – И я уже помолвлена. Расторжение помолвки происходит только по очень веским причинам. А таковых нет.

Мюфла посмотрел на меня странным тёмным взглядом, почти с неприязнью, потом закрыл глаза и шумно вздохнул.

– Я ведь знаю, на что вы рассчитываете, – сказал он глухо, откинув голову на спинку кресла. – Думаете, выйдете за него и будете вертеть им, как вздумается? – он внезапно посмотрел на меня в упор, и я вздрогнула от этого взгляда – пристального, совсем не пьяного. – Только я вам скажу – вряд ли. Видал я таких тихонь. Помяните моё слово, после свадьбы он сразу покажет свой поганый характер. А он у него поганый, можете мне поверить.

– А у вас, как я посмотрю, характер голубиный, – сказала я. – Почти ангельский, наверное? И смирны вы, как ягнёночек.

– Со мной, по крайней мере, вам будет приятно целоваться, – сказал он и усмехнулся.

– А вы – свинья, – сказала я ровно, – даром что баран. Завтра утром я вызову лекаря. А сегодня вам нужна оттягивающая мазь. Сейчас пришлю Малькольма, он принесёт.

– Оттягивающая? – грубо переспросил он. – Сомневаюсь, что поможет.

– Поможет, – отрезала я. – Снимет опухоль, а там послушаем, что скажет врач. Спокойной ночи.

– Не думаю, что это мне поможет, – Мюфла вдруг резко подался вперёд – куда только девалась пьяная вальяжность – и сцапал меня за запястье.

Моя шаль скользнула на пол, а я уже сидела у мужчины на коленях, прекрасно чувствуя кое-каким местом, как он возбуждён. От неожиданности я всхлипнула, позабыв, что нужно кричать и звать на помощь. А лицо моего «опекуна» было совсем рядом, чертовски близко, и его глаза лихорадочно блестели, а голос был таким хрипловато-завораживающим…

– Никакая мазь не снимет ту опухоль, которая у меня сейчас, – прошептал Мюфла, подвинув напряжёнными бёдрами. – Только вы, может. Если постараетесь…

Его горячие ладони скользнули по моей талии, и он выдохнул:

– У вас же под рубашкой ничего нет…

– Пустите, – прошептала я, глядя на него, как заворожённая.

– Угу, сейчас, – повторил он, схватил меня за шею, притянув к себе, и поцеловал.

От него пахло вином, но совсем не противно, а… даже заманчиво. И едва только его губы коснулись моих губ, я вспомнила поцелуи у реки. Мне казалось, я и так их помню – но на самом деле, я помнила только ощущения. Головокружение, полёт, огонь во всём теле… А теперь я заново переживала то, что было тогда, чувствуя, как требовательно и твёрдо прижимаются к моим губам мужские губы, как напористо его язык завоёвывает мой рот, и как крепко обнимают эти руки…

Но вместе с тем никуда не делись головокружение и огонь… И мне захотелось отдаться им целиком и полностью. Не думать больше ни о чём, просто подчиниться и плыть по течению, в кольце сильных рук, чувствуя себя слабой, нежной, желанной…

Я вздрогнула, будто меня ужалили, и толкнула рыцаря в грудь, что было силы.

Надо признать, он сразу отпустил меня, и даже не попытался встать – так и продолжал сидеть в кресле. Только вцепился в подлокотники кресла, словно хотел их сломать, и смотрел на меня исподлобья, тяжело дыша.